Дороги джунглей
Шрифт:
— Вот Лачмикиршани, — запричитал один из бондо, — украл у меня корову и рис.
— Нет, наико [18] , ты послушай, почему я это сделал, а он…
Но вождь прервал их обоих вопросом:
— Вы зачем ко мне пришли? Чтобы я разбирался в ваших спорах? Да? Я вам кто — вождь или полицейский? Отвечайте.
Спорщики от неожиданности смолкли. Они стояли перед вождем и переминались с ноги на ногу. Будамудули выдержал положенное время, а потом снизошел к подданным:
18
—
И хотя вождю после сытного ужина хотелось спать, любопытство превозмогло. Уж очень интересно было узнать, как полиция будет реагировать на его затею. Полиция реагировала так, как положено полиции. Инспектор важно уселся и стал допрашивать виновника и пострадавшего. Будамудули сидел на корточках на полу и торжествовал. Полиция, ни о чем не подозревая, сняла с него, вождя бондо, весьма утомительную обязанность. С того дня работы у полиции прибавилось. Теперь полицейский инспектор, потея и ругаясь, разрешал очередной спор или ссору. А вождь бондо дремал в тени мангового дерева, изредка зорко посматривая в сторону полицейского участка.
Но у Будамудули был и свой конфликт. Даже инспектор не мог его разрешить. Для этого требовалось совещание на высшем уровне. Дело в том, что с некоторых пор в районе бондо был введен орган местного самоуправления — панчаят. И председателем панчаята стал Лачмимудули, самый богатый человек в Мудулипаде. Личность отпетая, это признают и сами бондо. Если уж говорить об убийствах, то Лачмимудули переплюнул многих. Что же касается грабежей, то в них Лачмимудули своего рода эксперт. У вождя есть свои представители в деревнях — деревенские старейшины, у Лачмимудули тоже есть представители — члены панчаята. В племени установилось своеобразное двоевластие, и это очень тревожило Будамудули.
Приезжающие иногда к бондо чиновники обращались к Лачмимудули. В такие моменты вождь бондо, сохраняя достоинство, сидел в стороне, лишь временами бросая недобрые, ревнивые взгляды на приехавших. А Лачмимудули не скрывал своего торжества. Проводив недолгих гостей, он начинал перед всеми хвалиться:
— Вы думаете, что вождь бондо — Будамудули? А к кому приезжает правительство? — Ко мне, к Лачмимудули. Я вождь, а не он.
Публично произнеся направленную против вождя речь, «лидер оппозиции» довольный идет к своей саговой пальме.
Салап придает ему смелости, и он ищет личного столкновения с традиционным правителем. Но Будамудули старается избегнуть столкновения. Он гордо удаляется в свою хижину, а на ее пороге, скрестив руки в металлических браслетах, возникают обе жены. «Лидер оппозиции» опасливо косится на браслеты и ретируется. Но после этого его оппозиционные речи еще долго раздаются в Мудулипаде.
Однако чиновники приезжают редко, а церемонии и праздники у бондо бывают часто. И тогда вождь берет реванш. Ему помогают салап и красноречие. Будамудули несет на себе бремя обязанностей, завещанных предками вождям бондо. И когда он их выполняет (в отличие от других обязанностей с большой охотой), никто, даже Лачмимудули, не смеет сказать, что в племени есть другой вождь. На праздниках и церемониях только один вождь — Будамудули. Это по его указанию начинаются праздники, по его разрешению сиса совершает пуджу, по его знаку приводят жертвенных животных. И тогда «лидер оппозиции» молчит, у него пропадает охота к речам. Он боится гнева богов и мести духов умерших. В таких случаях правительство не поможет. Здесь действуют свои древние законы и традиции. И их надо соблюдать, даже если ты председатель панчаята и «лидер оппозиции».
Вождь бондо — человек сообразительный и наделенный той простодушной хитростью, которая отличает людей многих племен.
— Наико, — как-то спросила я его, — почему ты взял вторую жену?
— У меня нет родственников, — ответил он. — Понимаешь, нет братьев, нет сестер. Была только одна жена. Был у нас сын — умер. Скучно так. Жена и я. Больше никого. Ну я и взял вторую жену. Она родила дочь, теперь нас четверо. И на поле
— Так ты, наверно, потому и взял вторую жену, что на поле некому было работать?
— Ну да, — согласился Будамудули. — Да и веселее нам, всем вместе.
Жен наик подобрал работящих. Они и в доме, они и на поле. Правда, в день моего отъезда я видела, как вождь тоже работал в поле. По всей видимости, у него не было настроения управлять племенем…
ТАНЦЫ ДНЕМ
Бондо любят танцевать. И делают это хорошо. Все праздники и церемонии обычно сопровождаются танцами. Есть даже легенда о том, как бондо начали танцевать. Вы помните о первом бондо? Его звали Сома Боднаик. Он и две его жены жили на горе Самудра. Махапрабху научил их танцевать и сказал: «Когда у вас будет жертвоприношение или праздник, танцуйте всю ночь до рассвета, так, чтобы все старики, старухи и боги были довольны». И вот Сома Боднаик и обе его жены стали отплясывать ночи напролет. Боги собирались и смотрели на эти танцы и были очень довольны. Потому что хоть они и боги, но и им иногда скучно, и они не прочь поразвлечься. Но потом бондо стало много, они построили себе отдельные деревни и не могли, как прежде, все вместе собираться и танцевать. А боги слонялись около деревень в надежде увидеть танцы, но так ничего и не увидели. Они очень рассердились и стали делать людям мелкие гадости. Старейшины племени никак не могли понять, отчего все это происходит. Тогда они отправились к Великому богу и сказали ему: «У нас масса неприятностей. Что нам теперь делать?» Бог улыбнулся. «Я давно ждал, что вы ко мне придете. Неприятности ваши оттого, что вы не танцуете. Станете танцевать, как прежде, все будет в порядке». Старейшины вернулись в страну бондо и в ту же ночь собрали людей. Все танцевали до рассвета. Боги пришли посмотреть на танцы и очень развеселились. С тех пор в праздничные ночи бондо снова танцуют до утра. Боги подобрели, и у бондо стали хорошие урожаи и родилось много детей.
Мне тоже очень хотелось посмотреть, как танцуют бондо. Однако праздников в это время не было, и случая наблюдать танцы мне не представлялось. Тогда я пошла к вождю и сказала:
— Наико, я не видела, как танцуют бондо. Но ты — вождь и можешь мне в этом помочь.
— Ладно. Я помогу тебе. Ты хорошо сделала, что пришла ко мне, а не к Лачмимудули. Сегодня ночью бондо будут танцевать.
— А днем они могут танцевать?
Мне очень хотелось сфотографировать эти танцы. В других племенах я видела танцы или вечером, или ночью и могла только, как умела, их описать. Будамудули задумался.
— Нет, — наконец решительно сказал он, — бондо не привыкли танцевать днем. Сам Махапрабху велел танцевать лишь после захода солнца.
Никакие уговоры не помогли. Вождь твердо стоял на своем.
— Мы что-нибудь придумаем, — сказал мне Мисра, когда мои переговоры с вождем потерпели полный крах.
И действительно придумал. В этот же день он, серьезный и важный, появился в Мудулипаде. В руках у Мисры была папка. В папке лежала какая-то бумажка. Он сел на синдибор и послал Шукракиршани за вождем. Будамудули появился незамедлительно. Почуяв что-то необычное, тут же оказался и Лачмимудули. Мисра не спеша открыл папку и молча протянул бумажку вождю.
— Что это? — в недоумении спросил тот.
— Это тебе распоряжение правительства, — невозмутимо сказал Мисра.
Вождь схватил бумажку, бросил победоносно-торжествующий взгляд на Лачмимудули и с важным видом повертел «распоряжение».
— Прочти, что здесь написано, — сказал он Мисре таким тоном, будто он, Будамудули, только и знает, что получает распоряжения от правительства.
— Распоряжение, — начал Мисра, глядя в бумажку, — вождю бондо Будамудули от правительства (какого, Мисра благоразумно опустил). Предлагаем тебе, вождь, незамедлительно, то есть завтра, организовать перед высоким гостем танцы. Пусть жители Мудулипады примут в них участие. Правительство надеется, что ты, вождь, выполнишь наше распоряжение. Дальше идут подписи, — закончил учитель.