Дороги джунглей
Шрифт:
— Почему эта мать не уважает наших обычаев?
Постановка вопроса была ясной. Мне не хотелось начинать свое знакомство с гадаба с неуважения их обычаев. Пришлось сесть на носилки. Четверо дюжих парней подхватили их. Медленно покачиваясь на носилках, я нежно прижимала к груди свои туристские ботинки. Но обычай есть обычай, и тут ничего не поделаешь.
Когда мы приблизились к деревне, бой барабанов стал еще оглушительнее. Не вытерпев, я соскочила с носилок, и тут же меня окружила целая толпа женщин. На них были короткие, укрепленные на одном плече одежды с белыми, красными и синими поперечными полосами. В ушах блестели огромные кольца-серьги. Гладко причесанные волосы были стянуты бронзовыми обручами.
— Уха-уа! Уха-уа! — закричали женщины голосами ночных птиц.
Так под барабанный бой и крики я вступила в деревню Мачара. Внезапно толпа отхлынула, и я оказалась на просторной и чистой деревенской площади. Две седые морщинистые
Под этот своеобразный аккомпанемент ко мне приблизилась старуха с блюдом и, низко поклонившись, положила по горстке риса на носки моих ботинок. Я боялась пошевельнуться, чтобы не сбросить рис. Потом она коснулась ладонями моих колен и положила по горстке на каждое плечо. Она провела рисом по моему лбу и щекам, отчего на лице остались ярко-желтые полосы. Эта процедура была повторена несколько раз, в результате я вся с головы до ног оказалась расцвеченной желтым шафраном. Однако гостеприимных гадаба это нисколько не смущало. На ноги мне плеснули несколько пригоршней воды, и в полной боевой раскраске я сделала несколько шагов. Но тут передо мной развернулась цветная змея танцующих женщин.
«Уха-уа! Уха-уа!» — раздались голоса ночных птиц. Барабаны перешли на быстрый танцевальный ритм. А змея то распрямлялась, то снова сворачивалась в кольцо.
Выждав некоторое время, юноши образовали свой круг. И так же, как и женщины, небольшими быстрыми шажками неслись по кругу. Временами цепь танцующих рассыпалась на отдельные кружки, а потом снова собиралась, вытягивалась и, вторя ритму барабанов, стремительно неслась по площади. Рисунок танца был четким и красивым. Руки танцоров крепко переплелись за спиной, а их тела плавно, но в то же время сильно раскачивались с удивительной и своеобразной грацией. В этом танце было столько жизни и радости, столько стремительных неудержимых движений, и он был таким заразительно-захватывающим, что я почувствовала непреоборимое желание немедленно присоединиться к танцующим и громко и свободно кричать «Уха-уа» и, как и они, подставлять смеющееся лицо золотым лучам щедрого тропического солнца. Но танец оборвался так же неожиданно, как и начался. И только глухой рокот барабанов некоторое время еще наполнял площадь.
Посередине площади под развесистым баньяном была сложена из камней круглая платформа содор. Как я выяснила потом, на ней обычно заседает совет деревни, но теперь на содор уселись и гости, и многочисленные хозяева. Площадь со всех сторон была окружена аккуратными глинобитными хижинами, крытыми рисовой соломой. Таких хижин в Мачаре оказалось пятьдесят. Рядом со мной опустился старик. Голова его была покрыта тюрбаном, на плечах болталась рваная фуфайка, за ухом торчала самодельная сигара. Старик посмотрел на меня приветливыми выцветшими глазами и спросил:
— Тебе понравились гадаба?
— Очень, — ответила я.
— А я Дасу Чапари — вождь бодо гадаба.
— Да, да, — зашумели вдруг женщины. — Он наш вождь.
— У вас всегда женщины встречают гостей? — обратилась я к старику.
— Всегда, — был ответ. — Старейшие женщины должны встречать гостя. Ибо женщины — хранительницы наших традиций и таинств.
Теперь я заметила, что женщины в этой деревне проявляли самую бурную активность. Они оттеснили мужчин с содора, и только Дасу Чапари избежал их агрессии. Они показали необычную для женщин осведомленность по части истории племени и старательно помогали вождю соблюсти точность сведений, которые он мне сообщал.
— Слушай, мать, — сказал Дасу Чапари, — я не знаю, что ты хочешь узнать о гадаба. Я расскажу тебе то, что знаю сам, и то, что слышал от стариков.
И он начал рассказывать.
ЛЮДИ С РЕКИ ГОДАВЕРИ
…Давно-давно двенадцать братьев гадаба родились на берегах реки Годавери. Когда они выросли, то отправились в Джейпур поискать себе жен. И между собой они решили: где найдут жен, там и останутся жить. Они двинулись в далекий путь и пришли в джунгли Искинда. Там жила асурин [20] . У нее не было родителей, и она жила одна. У асурин были большие уши, длинные зубы и ногти, огромный нос, а ее волосы свисали до самой земли. Никто не назвал бы ее красивой. Братья натолкнулись на нее, когда она спокойно спала в траве. Они начали совещаться. Один из братьев сказал: «Может быть, она страшная, но все же она женщина. Пусть она станет женой кого-нибудь из нас».
20
Старший стал спрашивать каждого по очереди: «Хочешь стать мужем асурин?» И каждый из братьев отвечал: «Нет, я боюсь. Она сожрет меня». «Тогда, — сказал старший брат, — я женюсь на ней, но вы поможете мне поймать эту асурин». Братья схватили асурин, сделали дыры в ее ушах и привязали к ушам веревку. Но асурин так и не проснулась. Тогда братья дернули за веревку, асурин стало больно, и она пробудилась. «А! — обрадовалась асурин, увидев братьев. — Все эти дни я была очень голодна. Теперь у меня есть чем закусить». Но братья еще сильнее потянули за веревку, и асурин взвыла от боли. «Не дергайте веревку, — взмолилась она. — Я не трону вас». И тогда братья повели ее за собой на веревке. Они морили ее голодом семь дней, и асурин стала совсем слабой. А затем решили заняться ее внешностью. Они подрезали ее большие уши, вырвали шерсть с языка и укоротили зубы. Но продолжали держать ее на веревке. И асурин снова взмолилась: «Освободите меня. Я никуда не убегу». Так она стала женой старшего брата. Некоторое время спустя она родила ему мальчика и девочку. И тогда остальные братья сказали старшему: «Теперь у тебя есть жена и дети, и ты оставайся здесь. А мы пойдем искать жен для себя». Они ушли, и никто не знает куда. А дети асурин стали настоящими гадаба, и от них пошло все племя.
Было время, когда там, где живут гадаба, были сплошные джунгли и по ним еще не проложили дорог. Гадаба много охотились, а потом стали обрабатывать землю. И появились на земле гадаба деревни. Что касается деревни Мачара, то ее основали два брата: Лимбу Чапари и Гуру Чапари. Они пришли сюда со своими женами. И жители деревни считают их теперь своими предками. Многие семьи до сих пор сохранили их имена. Но произошло это, по-видимому, в тот период, когда на смену материнскому роду пришла патриархальная организация. Такого рода образования, часто соответствующие деревням и имеющие общего прародителя, напоминают куда бондо. И принадлежность к такому куда более важна, чем принадлежность к старому тотемистическому роду или фратрии. Но если куда бондо можно рассматривать как патриархальную родовую общину, то позднейшие образования гадаба, такие, как чапари деревни Мачара, можно считать уже своеобразной сельской общиной, возникающей на стадии разложения родового строя. Но старая родовая организация у гадаба еще сохранилась.
Племя гадаба делится на три фратрии: паренга гадаба, бодо гадаба и оллора гадаба. Между ними не существует брачных отношений. Эти фратрии эндогамны. Правда, для всего племени количество фратрий больше. Но гадаба Ориссы имеют только три, и у каждой из них есть свой вождь. Дасу Чапари — вождь бодо гадаба; вся деревня Мачара населена представителями этой фратрии. Но эндогамность фратрий иногда нарушается. Если, например, девушка паренга хочет выйти замуж за юношу бодо, она должна пройти предварительно церемонию «удочерения» ее фратрией бодо. Главную роль в этой церемонии играет жрица. «Удочеряемая» невеста приходит в дом жениха и в присутствии жрицы готовит пищу. Затем все пробуют эту пищу, и жрица совершает пуджу. После этого девушку считают бодо, и она может выйти замуж за своего избранника, не нарушая формально обычая эндогамности фратрии. В последнее время наблюдается интересный процесс некоторого изменения фратрий и приобретения ими черт, свойственных кастовой системе. Сейчас еще трудно сказать, происходит ли это под влиянием более развитого индуистского общества, или это оригинальный процесс, стоявший в свое время у истоков образования каст. Можно отметить некоторые уже устоявшиеся особенности фратрий, напоминающие характерные черты каст. Это деление на «высшие» и «низшие» фратрии. Так, бодо гадаба — самые высшие, ниже их — паренга, а затем уже оллора. Все жрецы и жрицы принадлежат к бодо. Это наследственное занятие бодо. Жрецы и жрицы бодо обслуживают другие фратрии. Заинтересовавшись таким разделением на «высших» и «низших», я попросила гадаба объяснить мне причину этого. Многие из них высказали одну и ту же мысль: бодо гадаба с древних времен знали искусство земледелия и охоты намного лучше, чем другие гадаба, они научили этим полезным занятиям паренга и оллара, и поэтому бодо — высшие. Возможно, эта мысль не лишена своего рационального содержания. Ведь нередко в прошлом в племенах жрецом или жрицей считался человек, наиболее сведущий в основной отрасли производства. У мудугаров Кералы, например, до сих пор искусный агроном выполняет функции жреца. Возможно, здесь имел место тот же самый процесс. По мере развития религии как чего-то самостоятельного, уже не связанного с основным занятием человека, функции жречества менялись. И теперь жрецу гадаба не обязательно знать агротехнику или методы и приемы охоты, а достаточно прочесть молитву о богатом урожае или удачной охоте. Его работа значительно облегчилась. Возможно, что и бодо в свое время действительно были более опытными в земледелии и охоте.