Дороги, которые мы не выбираем
Шрифт:
Капитан имперской пехоты Тограм как раз пользовался ночным горшком, когда «Неукротимый» вышел из гипердрайва. Как всегда при этом маневре, офицер испытал сильнейший приступ тошноты. Он схватил горшок и выблевал в него.
Когда ему полегчало, он поставил горшок на пол и вытер слезящиеся глаза пушистым запястьем. «Прокляни вас боги!» - взорвался он.
– ну почему, почему команда не предупреждает нас о своих фокусах?» Слышались голоса его подчиненных, вторивших ему, хотя и в более резкой форме.
Тут же в дверях возник юнга. «Мы вновь в нормальном космосе», -
Тограм вздохнул и печально потер морду. Как офицеру, ему полагалось бы подавать пример подчиненным. Он был достаточно молод, чтобы относиться к этому серьезно, но достаточно и послужил, чтобы не ждать ничего большего, чем пара полосок на погоны. Высокие чины добываются не службой, а старинным родом или большими деньгами.
Вздохнув еще раз, он убрал горшок в нишу. Прикрывавшая ее металлическая крышка, почти не уменьшала запаха. За шестнадцать дней в космосе «Неукротимый» насквозь пропах мочой, потом и прокисшей пищей. Справедливости ради надо заметить, что в этом он был не лучше и не хуже других кораблей Роксолановского флота. Все межзвездные путешествия таковы. Вонь и теснота - вот цена, которую солдаты империи платили за расширение ее границ.
Тограм взял лампу и встряхнул ее, чтобы разбудить светлячков. От ужаса те вспыхнули серебряным светом. Капитан знал, что некоторые расы используют для освещения кораблей факелы или свечи, однако светлячки расходовали меньше воздуха, хотя и не могли светить непрерывно.
Пока лампа не погасла, Тограм, как хороший солдат, проверил оружие. Он всегда держал пистолеты заряженными; когда начнется высадка, два он заткнет за пояс, два - за отвороты сапог. Меч доставлял Тограму больше хлопот: повышенная влажность внутри корабля плохо сказывалась на чистоте клинка. Так и есть, он сразу же нашел пятнышко ржавчины, которое сразу же счистил.
Полируя сверкающее лезвие, Тограм думал о том, на что будет похожа новая система. Оставалось только молиться, чтобы в ней оказалась планета, пригодная для обитания. Когда они доберутся до ближайшей подвластной Роксолану планеты, в «Неукротимом» будет уже попросту нечем дышать. Такой опасностью сопровождались все межзвездные путешествия. Опасность не самая грозная - в системах маленьких желтых солнц обыкновенно находились одна-две обитаемые планеты, - но все же присутствовавшая постоянно.
Тограм пожалел, что позволил себе думать об этом; раз придя в голову, эта мысль будет сидеть там занозой. Он поднялся с лежанки и пошел посмотреть, как дела у рулевых.
Как обычно, Рансиск со своим помощником Ольгреном жаловались на низкое качество стекол, сквозь которые им приходилось нацеливать свои подзорные трубы. «Вы бы не скулили, - посоветовал им, входя, Тограм.
– У вас тут по крайней мере светло». После тусклого света ламп со светлячками солнечный свет в рулевой рубке казался настолько ярким, что слепил глаза.
Ольгрен раздраженно прижал уши. Рансиск был старше и спокойнее. Он положил помощнику руку на плечо:
– Если ты будешь так вскидываться на каждую из шуточек Тограма, у тебя не останется времени на дела - он был возмутителем спокойствия с момента, когда вылупился из яйца. Верно, Тограм?
– Как скажешь.
– Тограму нравился седомордый старший рулевой. В отличие от большинства своих коллег Рансиск не вел себя так, будто важная работа ставит его в особое положение.
Неожиданно Ольгрен застыл, только кончик его короткого хвоста возбужденно подергивался.
– Ну и мир!
– воскликнул он.
– Давай-ка посмотрим, - сказал Рансиск. Ольгрен передал ему подзорную трубу. Рулевые внимательно изучали одну за другой яркие звезды, высматривая те, у которых обнаружится диск, - уж они-то наверняка окажутся планетами.
– Да, - сказал наконец Рансиск, - но это не для нас. Желтые полосатые планеты обычно имеют слишком ядовитую атмосферу.
– Видя огорчение Ольгрена, он добавил: - Не все еще потеряно: если провести линию, соединяющую эту планету с ее солнцем, мы очень скоро обнаружим и другие планеты.
– Посмотри сюда, - Тограм указал на красноватую звездочку, казавшуюся ярче остальных.
Ольгрен пробормотал что-то нелицеприятное в адрес непрофессионалов, лезущих не в свое дело, но Рансиск оборвал его:
– Капитан повидал на своем веку больше миров, чем ты, салага. Делай, как он говорит.
Обиженно свесив уши, Ольгрен повиновался. И тут же забыл про обиду.
– Планета с зелеными полосами!
– воскликнул он.
Рансиск как раз наводил трубу на другой сектор небосвода, но это восклицание заставило его обернуться. Он тщательно настроил фокус. Ольгрен переминался с ноги на ногу, нетерпеливо взъерошив мех в ожидании вердикта.
– Гм, может быть, - наконец сказал старший рулевой, и Ольгрен просиял, но тут же снова скис, когда Рансиск продолжал: - Не вижу ничего похожего на открытую воду. Если не найдем ничего лучше, попробуем эту. Но сначала надо поискать еще.
– Твой луоф будет доволен, - сказал Тограм. Рансиск улыбнулся. Роксоланцы всегда возили с собой маленьких зверьков. Если помещенный в шлюзовую камеру флаера луоф оставался жив, атмосфера планеты годилась и для его хозяев.
Несколько планет показались рулевым слишком тусклыми. Но вот Рансиск напрягся, приникнув к подзорной трубе.
– Вот она!
– сказал он почти спокойно.
– Вот то, что нам нужно. Посмотри, Ольгрен.
– Ох черт, да!
– Беги с докладом к военачальнику Сивону и спроси, засекли ли его приборы какие-нибудь еще возмущения перемещения на гипердрайве.
Ольгрен поспешно вышел из рубки. Рансиск протянул трубу Тограму:
– Посмотри сам.
Капитан имперской пехоты приник к окуляру. После черноты открытого космоса мир в подзорной трубе казался до боли похожим на Роксолан: темно-синие океаны, покрытые хлопьями белых облаков. Рядом висела подходящего размера луна. Обе планеты были освещены примерно наполовину.