Дороги, которые нас выбирают
Шрифт:
Но не театральные декорации прославили Балтыкова на весь город. В то время театральные и кинохудожники были малоизвестны среди обычных людей. Известность художнику принесла его совершенно удивительная манера одеваться. По городу он ходил в ярко-голубом гусарском кителе с золотыми аксельбантами. Белые гусарские штаны и сверкающие латунные пуговицы завершали этот удивительный ансамбль и заставляли прохожих в остолбенении останавливаться.
При жизни Балтыков не продаст ни одной картины. Спустя много лет, когда художник умрет в полной неизвестности и нищете, он, как положено, будет всеми признан, его картины начнут продаваться за большие деньги, и все узнают
Художник Балтыков был абсолютно счастливым человеком. У него была мечта, и она каждый день могла осуществиться. О том, что она с таким же успехом могла не осуществиться никогда, он старался не думать.
Балтыков ждал встречи с инопланетянами, они должны были за ним прилететь и забрать его с собой на далекую замечательную планету, где все счастливы и живут вечно. Единственная проблема заключалась в том, что инопланетяне могли взять с собой только одного человека. По плану художника, этим человеком должен был стать непременно он.
Вначале инопланетяне будут долго наблюдать за людьми, и тогда среди серой унылой массы одинаково одетых людей они увидят яркое пятно. Это пятно будет двигаться зигзагами и поэтому быстрее обратит на себя внимание. Потом инопланетяне приземлятся и вежливо предложат художнику отправиться вместе с ними на далекую планету. И тут настанет очень важный и ответственный момент. У пришельцев не будет времени ждать, пока художник завершит все свои дела и со всеми попрощается. Ничто не должно было держать его на этой земле. Поэтому художник никогда не имел семьи, близких людей и друзей. Кроме этого, у него не было никакой собственности. Когда-то он жил в бараке, но потом барак расселили, и Балтыков получил однокомнатную квартиру в блочном доме. В квартире не было никакой мебели, то есть не было ни одного шкафа, стола или стула и даже ни одной табуретки. Художник ел, спал, сидел и лежал исключительно на газетах. Газеты заполняли всю квартиру. Балтыков покупал каждый день по несколько газет и просматривал их только с одной целью: выяснить, не приземлились ли уже где-нибудь на Земле инопланетяне. Если бы это произошло, то его шансы быть замеченным резко бы уменьшились. Поэтому, купив и прочитав все газеты и не найдя никаких сообщений о пришельцах, он спокойно продолжал свой зигзагообразный путь.
Художник Балтыков был всегда готов по первому предложению инопланетян покинуть нашу планету и отправиться навстречу новой неизвестной жизни. В этой жизни и на этой Земле его ничто не держало. Так он прожил, с этой светлой и яркой мечтой, свою такую внешне безрадостную, бедную и тоскливую жизнь.
И вот, возвращаясь домой после последней тренировки, Борька издалека заметил мелькающее, быстро движущееся, ярко-голубое пятно. Когда художник проходил мимо, Борьке показалось, что тот ему подмигнул. Борька расценил это как хороший знак, но также с грустью подумал о том, что в Америке ему будет очень не хватать этих встреч.
Все было готово к отъезду. Папа был исключен из партии и уволен с работы, мама простилась со своим строительным управлением, Борька был изгнан из комсомола. Квартира была отнята в пользу государства и уже была отдана какому-то ветерану труда, вся семья была лишена советского гражданства, дипломы о высшем образовании были сданы, потому что вывозить их было запрещено. Практически образцовая, создаваемая в течение многих лет советская семья перестала официально существовать. То есть она как бы была, но в то же время ее уже не было.
Все мосты были сожжены, пути отступления отрезаны, возврата назад больше не было. Родственникам
То, что в Америке все будет намного лучше, чем дома, сомнению не подвергалось. Борькина семья жила неплохо по советским меркам, но кое-чего все-таки не хватало. Хотелось бы иметь немножко долларов, купить машину, поехать в отпуск на остров Кюрасао или хотя бы на Лазурный берег и прикупить фирменных шмоток. Собственно, это было и все, чего не хватало большинству советских людей. У тех, кто был наверху или работал за границей, это все было, поэтому они были абсолютно счастливы и в своей стране.
Борькины родители ехали за этим счастьем на другой конец света. В том, что там их ожидает абсолютное счастье, никаких сомнений не было. По-другому быть попросту не могло, там они получат все, чего им здесь так не хватало.
Наконец настал день отъезда. Процедура прощания достигла своего эмоционального апофеоза. Дедушки и бабушки рыдали навзрыд, предполагая, что больше никогда в жизни не увидят своих детей и внука. Родители крепились и старались убедить стариков, что, как только они обустроятся, тут же заберут их к себе, тех, в свою очередь, одолевали смутные сомнения.
Папа прощался со всеми, не спуская при этом глаз с драгоценных лыж. Мама не знала, куда пристроить каракулевую шубу, потому что в свернутом виде она занимала полчемодана, а о том, чтобы надеть ее на себя, не могло быть и речи – на улице стояла сорокоградусная жара. Борька тренировался с двадцатикилограммовой ручной кладью, чтобы со стороны это выглядело так, как будто бы внутри была подушечка из лебединого пуха.
Вначале Борьке с родителями предстояло доехать на поезде до Москвы, дальнейшее путешествие планировалось проделать на самолете. Все родственники и знакомые несли еду, причем в таком количестве, что казалось: семья будет добираться до столицы на гужевом транспорте в течение нескольких месяцев. Жареные курочки, вареные яйца, запеченные с чесночком баклажаны испускали уже сейчас достаточно пикантный аромат, которому предстояло в поезде, на сорокоградусной жаре, превратиться в настоящее зловоние.
Итак, под прощальные вопли друзей и родственников семья была загружена в скорый поезд, и пронзительный гудок поставил последнюю жирную точку в их на самом-то деле довольно счастливой и насыщенной событиями жизни в этом прекрасном городе, на берегу теплого, синего и до боли любимого моря.
В поезде Борьке было строго-настрого запрещено рассказывать о том, что семья уезжает за кордон. Патриотические настроения в то время в стране были достаточно сильны, и советская пропаганда клеймила отъезжающих как отщепенцев и предателей Родины. Шанс наткнуться в поезде на какого-нибудь ура-патриота был достаточно высок, поэтому для особо любопытных была придумана версия, что семья едет по работе отца на дальний север. Огромное количество зимней одежды, в том числе каракулевая шуба, а также лыжи, очень хорошо вписывались в эту историю.