Дороги сказок
Шрифт:
– Нехило меня приложили господа маги.
– Да, я грешным делом подумала, что Костлявая тебя прибрала. Лежишь бревно-бревном и почти не дышишь, весь в кровище, будто на бойне в чане искупался.
– Да ну, правда что ли? В человеке только дерьма без меры, а крови всего пять литров, так что не мог я в чане полоскаться, – попробовал отшутиться Вадим.
– Цыть, чушь не городи, ты не Витька мой – телок неразумный, никогда не говори так. Ты же не голь подзаборная. А я говорю о том, что видела.
– Ладно-ладно, – замахал руками Белов, – верю! А что так темно? Сколько сейчас времени?
– Два часа пополудни. А почему темно, то это тебя спросить надо. Деревьями у нас кто командует?
– Какими деревьями?
– Ты опять? – возмущение Натальи можно было резать ножом.
– Что опять?! – тут уже возмутился Вадим, – чего я опять не так сказал? И можно без намёков, у меня голова и так не варит, а тут ещё ребусы с деревьями разгадывать предлагают.
– Ладно, извини. Скажи ещё, что это не ты разогнал вояк и жути навёл. Мэллорны целую крепость вокруг дома выстроили.
– Мэллорны…, - пробормотал Вадим.
Поток образов захлестнул сознание. Бегущие люди, Толстенные анакондоподобные корни, рвущие на куски автомашины. Счастье от осознания себя и обретения партнёра-хранителя. Терпкие волны обожания и беззаветной преданности, скорее присущие собакам, а не людям, но… Но как Вадим не хмурил лоб, играя складками и бровями, никаких фамильяров-псов припомнить не мог. Чей тогда ментальный импульс он принял на едва не сварившиеся от мощи менталиста мозги? Снежка можно не считать, желания у кобеля самые приземлённые. Вадим мысленно потянулся к сверкающему каналу эмоциональной связи и ощутил трепет ветра в каждом лепесточке и веточке, игру солнечных зайчиков на … коре и ток воды в капиллярах корней. По открытому каналу к нему потёк медовый ручеёк силы, моментально заполнивший резерв и подаривший краткое блаженство. У Вадима возникло приятное чувство, будто на грудь к нему взобралась пушистая кошка, которая свернулась уютным клубочком и мурлычет громче трактора. Сразу стало хорошо и спокойно, словно в ласковых объятьях бабушки.
– Вадим, очнись! – испуганный женский голос вонзился в нирвану подобно керну буровой установки и разрушил радужный внутренний мир вселенского блаженства и спокойствия. Хлёсткая пощёчина, разнесла его на мелкие осколки.
Белов с трудом разодрал веки друг от друга и поразился анимешным ошарашенным глазам Натальи, благо зрение после минутного отдыха вернулось и перестало устраивать безумные пляски цветными кляксами. В эмоциональном компоте, который бил из добровольной сиделки без пол литры или двух разобраться было невозможно.
– И чего это было? – гневно спросил пострадавший от рукоприкладства.
– Это я тебя спрашиваю: чего это было?! – старательно пряча испуг и беспокойство за вуалью напускного безразличия и гипертрофированного возмущения, рявкнула Наталья.
– Так, стоп, тайм-аут, – приложив пальцы правой руки к раскрытой ладони левой, Вадим настороженно посмотрел на женщину. – Наташа, без рукоприкладства, пожалуйста. С тактом, с чувством, с расстановкой, повторяю, меня не бить, рассказываешь причины, из-за которых ты решила изменить геометрию моего лица.
– Ещё раз вздумаешь сдохнуть, я твою "геометрию" в девять на двенадцать отформатирую! Понял? – распалялась женщина, от стресса перейдя на язык дворовых разборок.
– Э-э-э, – Вадим принял сидячее положение, теперь его глаза могли служить наглядным пособием для художников-аниматоров из страны восходящего Солнца. – Всё-всё, видишь, живой я, как Ленин в мавзолее. Живой, успокойся, можешь даже потрогать, тёплый я. С чего ты решила, что я помереть собрался?
– С чего решила, с чего решила, – прошипела Наталья. – Предупреждай заранее, когда вдругоряд вздумаешь посереть, побледнеть и перестать дышать. К тому же твоя аура совсем померкла. Навязался, родственничек, на мою голову. Хуже моих спиногрызов. От них-то я знаю чего ожидать, а терпеть твои фортели – увольте. Никаких нервов на тебя не хватит. То мрёт он, то оживает. Век бы тебя не видела, оглоеда. Я тут с тобой поседею к вечеру. Хотела по щекам настучать, так изнутри так полыхнул, словно тебе прожектор в зад засунули. Засветился, как новогодняя ёлка, вот-вот живым пламенем возьмешься. Думала – всё, отбегалась, сгорим сейчас к чертям собачьим.
– Пон-я-я-тно, и давно, ты, мила моя, ауры видишь? – зацепился на многозначительную оговорку Вадим.
– Со вчерашнего дня, милок, – последовал язвительный ответ.
Наталья демонстративно отвернулась и принялась переплетать косу.
– Цыц, женщина!
– А ремнём?
– Сдаюсь, маленьких бить нельзя.
– То-то, смотри у меня…
Вадим улыбнулся. Короткая пикировка, словно лаялись старшая сестра и младший брат, сняла, физически ощущаемое, напряжение, повисшее в доме. Был ещё один положительный эффект – шутливая перепалка позволила Наталье взять под контроль страхи и переживания, терзавшие её.
– А серьёзно?
– И серьёзно, и несерьёзно, – всплеснула руками женщина.
– Всё чудесатее и чудесатее, – Вадим потёр глаза, присмотрелся к собеседнице. Потёр ещё раз, ничего не изменилось. Насыщенная аура, свойственная магам с доброй примесью эльфийской крови, продолжала укутывать женщину. – Иди ты-ж, йо-ка-лэ-мэнэ, каруш то хар, забодай меня комар…, пряздрявляю…
– Без тебя "пряздрявили".
– Ага, и кто? – моментально насторожился Вадим, уловив не случайность оговорки. – Я его знаю?
– ЕЁ, да, знаешь, – с акцентом на "ЕЁ", прозвучало в ответ.
– Дайте подумать…, - скинув с ног одеяло, Вадим соскочил с дивана. Удивительно, слабость прошла, будто и не бывало:
– Белобрысая эльфийка! – указующий перст, словно в обвинительном жесте завис над переносицей собеседницы. – Я хочу знать подробности! – безапелляционно заявил Белов.
– Присядь, – тяжело вздохнула женщина, перебирая пальцами поясок домашнего платья. – Не маячь перед глазами.
Вадим покорно приземлился на диван. Затянув на кончике косы широкую полосатую резиночку и картинно, словно девочка-поветочка, разгладив складки на платье, Наталья начала рассказ. Парень слушал, не перебивая, отмечая про себя возникающие в повествовании лакуны, неувязки, логические нестыковки и изменения тона. Отличным подспорьем оказалось проснувшееся умение считывать эмоции. Таким образом, изучая эмоциональное отношение рассказчицы к прошлым событиям, слушатель обретал возможность получить полную картину. Раз Наталья, не без его неосознанной помощи, стала обладателем магического дара, то первые впечатления женщины оказывались достаточно верными и правдивыми. Пресловутая женская интуиции оказалась не настолько пресловутой, о чём оркский шаман был прекрасно осведомлён. Чувства, пропущенные через призму магического восприятия, частенько отражали реальную картину.
– Всё? – спросил Вадим, разглядывая одному ему видимую точку на противоположной от дивана стене.
– Всё, – ответила рассказчица, исчерпавшая весь запас красноречия.
Затаив дыхание, Наталья краем глаза наблюдала за сменой выражений на лице Белова. По ходу рассказа Вадим постепенно проваливался в себя, исчезли весёлые искры из глаз, чело пробороздили вертикальные морщинки сдвинутых бровей, от крыльев носа к губам пролегли хищные складки. Мальчишеская округлость щёк сменилась взрослой прямотой линий и напряжённостью мышц, шрамы на руках и обнажённом торсе побелели, сложившись в причудливую, завораживающую вязь тонких кружев. Юноша уходил, отдавая место рано повзрослевшему мужчине, привыкшему принимать решения и брать ответственность на себя. Обычный парень на глазах перевоплощался в воина, убийцу, чей взор замораживал холодом ледяной бездны, поселившейся в нём. Перед Натальей сидел сильный и опасный колдун с давящей аурой, накрывшей хозяина сверкающим коконом с изумрудными и чёрными полосами, кружащимися в нём.