Дороги Судий: Чужой Путь
Шрифт:
Для мира, впрочем, тоже. Как бы он не дорожил теми, в ком поет измененная кровь, меня он не осудит — потому что знает: только ребенок особой судьбы сможет спасти его в момент Суда…
Или погубить, но это случается так редко, что никто давно уже и не принимает во внимание такую возможность.
Ладно, пора заняться делом. Бросив последний взгляд на умирающую роженицу, я сконцентрировала все свое внимание на ребенке. Мальчик. Не повезло мне в этот раз: с девочками гораздо легче, они сочувствуют рабыне, поэтому зачастую позволяют собой управлять. Что ж, не мне менять волю мира.
Я склонилась над ребенком, провела ладонью над ним, позволяя голодным язычкам Пустоты коснуться нежной кожи. Они ласково пробежали по телу младенца, слизав с него уже успевшую подсохнуть бурую корку. Критически осмотрев ребенка и убедившись, что теперь мне никакая грязь не угрожает, я осторожно взяла его на руки. Младенец почти мгновенно приоткрыл подслеповатые глазки и требовательно захныкал. Красив, паршивец. Даже сейчас. Что же станет лет через двадцать? Впрочем, чего еще ждать от сына князя перворожденных? Глаза синие-синие, но к зрачку стремительно темнеют, словно затягивают в Бездну. Кто же ты, родной? С кем из павших мне предстоит столкнуться в этот раз? И кем меня видишь ты? Ведь видишь же! Вот даже плакать перестал, забыв о голоде, холоде и близкой смерти.
— Здравствуй, господин. Вот мы и встретились, — тихо сказала я, настороженно наблюдая за реакцией младенца. Но ребенок ничем не выказал своей силы, не назвал моего имени и не указал на мое место.
Спокойно, милая, пока это всего лишь мальчик. И он еще не знает, кем станет и кем сделает тебя. Тебе еще предстоит воспитать из него себе хозяина.
Бездна! Какая нелепая шутка: раба сама вручает себя хозяину! И это притом, что от одной мысли о служении меня всегда передергивает! Не порядок. Давно следовало пройти перековку. Но кто откажется от свободы, осознав ее? Вот и я, прекрасно зная, что ставлю все под угрозу, никак не могу заставить себя сделать шаг в Пустоту и измениться. Не время.
Ладно, хватит хандрить, пора покинуть этот барак и найти более подходящее место для мальчика. Какую бы семью ему создать? В какой среде поселить?
Я медленно шла по главной улице приграничного городка, не замечая метели. Снег словно расступался передо мной. А может, это просто мир приветствовал своего нового спасителя…
Ветер выл где-то рядом, но меня окружала стена покоя и тепла. Я думала, и ничто не посмело бы потревожить меня в этот момент. Не каждый же день я пишу судьбу своего хозяина!
Итак, что я хочу получить? Человека, прежде всего. И желательно покорного моей воли, но не мягкого, а сильного — иначе слишком много народу будет на него влиять. Не жестокого — моей жестокости хватит на двоих, — но жесткого, при необходимости способного убить не задумываясь. Не слишком наивного, но этого придется добиваться самой — измененные всегда слишком доверчивы. Что еще? Мне нужен лорд, способный повести за собой людей и умереть с ними, если понадобиться.
Да, такому хозяину я бы не отказалась послужить.
Вывод? Во-первых, семья у него должна быть человеческая. Скажем, женщина лет сорока, вдова, родившая уже после смерти мужа. Она станет воспитывать сына на рассказах о славных подвигах отца-офицера. Умммм… Неплохо. Мне уже начинает нравиться. Поздний ребенок, долгожданный, но в то же время он пришел в мир, когда семья в трауре. Теперь выберем место жизни. Столица? Э-э… Нет, это слишком. Пусть лучше будет небольшой городок, куда после смерти мужа пришлось переехать вдове — ведь средств на жизнь осталось не много, а причитающаяся пенсия во все времена была не велика. Отлично. Вот уже и получается что-то. Жаль, что сегодня — единственный день, когда я всемогуща. Так хочется хоть на мгновение стать собой, засиять на всех Пластах Мироздания, заставить реальность вздрогнуть от ужаса…
Я посмотрела на заснувшего ребенка. Он не позволит. Он — цепи, которые я выковала сама. И это самое верное решение из всех, потому что такие как я не должны рождаться…
Ну вот я снова отвлеклась. Пора заканчивать писать жизнь мальчика. Сколько можно находиться рядом? Еще рано нам быть вместе. Вот лет через двадцать, если он узнает меня при встрече…
Может быть, это все-таки не мой хозяин? Ведь сколько измененных живут в этом мире? Тысячи! Но я сразу выделила из прочих именно Ламиру, а крайне я редко ошибаюсь в выборе. Если честно, такого еще не было ни разу. Это люди могут ошибаться, а я — нет. У меня нет эмоций, а значит, нет и причин видеть ситуацию предвзято.
Хм, и опять я отвлеклась! А ведь давно уже пора заканчивать!
Я мысленно представила то место, где собираюсь создать новую станицу памяти, и сделала еще один шаг вперед. Мир вздрогнул от такого насилия над историей, но противиться не стал — сегодня я в своем праве.
Я оказалась в каком-то помещении. Обстановка была бедной, но жилище выглядело уютным и чистым. Стол, стулья, печь, сложенная из камней разного размера, простая детская кроватка, пока еще пустая, и широкая лавка, служащая хозяйке постелью. Неплохо. Делаю успехи в создании легенд. Остался последний штрих, и можно будет уходить.
Она появилась у колыбели. Мягкая нежная улыбка, усталые выцветшие глаза, от которых к вискам разбегались сеточки морщинок, горькая складка на лбу — лицо человека, привыкшего бороться изо дня в день, чтобы выжить. Из одежды на ней было старое, выцветшее от многочисленных стирок, платье и чистый, но посеревший от времени, передник. Темные с проседью волосы спрятаны под чепцом, и только пара прядей выбилась из-под него. Хорошая у меня фантазия. Она его уже любит, а значит осталось только вложить воспоминания соседям, внести соответствующие записи в городские книги — и все.
Я осторожно положила спящего малыша в кроватку и в последний раз посмотрела на красивое почти кукольное личико, мысленно прощаясь на неопределенный срок.
— Я буду рядом, господин, всегда за вашей спиной, готовая прийти на помощь в любой момент, — тихо шепнула я в застывшую тишину…
И ушла. А время дернулось и пошло вновь, вот только теперь никто — даже сам мир — не знал, где находится тот, кто не должен был появляться на свет.
***