Дороги своих любят
Шрифт:
– Эв, смотри туда, - вдруг обернулся к другу файтер и взглядом показал куда-то на дверь.
Там, в просторном коридоре, возле стены стоял, ссутулившись, странный воин. На нем была парадная форма стражей цитадели, но настолько неладно и плохо сидящая на нем, что было неприятно смотреть. Лицо странного стражника скрывал шлем.
– Когда мы заходили, я не видел его, - осторожно заметил клирик.
– Ага. Потому что вместо него был тот, с кого он снял эту одежду... Вот черт!
За окном сверкнула молния, и уже почти над самой цитаделью прогремел гром. В зале стало темно, словно уже сгустились вечерние
– Хьюго?!
– в один голос приглушенно воскликнули трое друзей.
Мигель не сдержался и позволил себе односложно выругаться сквозь зубы. Впрочем, окружающим было уже все равно: Кристиан поднялся к трону. Маг на всякий случай проверил свое оружие - созданное заранее и «подвешенное» в сознании готовое заклинание, уже накормленное энергией, которое можно будет активировать щелчком пальцев вместо долгой и кропотливой работы.
Кто-то пробрался к друзьям через толпу, умудрившись никого не задеть и не побеспокоить, и только в последний момент запнулся и, едва не потеряв равновесие, вывалился из-за спины Эверарда, ощутимо задев его скрытый под плащом меч.
– Там, на верхней галерее, те парни в форме послов Таарина, - выпалил вор, потирая ушибленный локоть, - а если попытаться подойти к ним поближе, то вокруг сгущается темнота и ничего не видно!
Эв и Мигель переглянулись. Снова прогремел гром, но дождя все еще не было, только время от времени падали крупные капли. Стало еще темнее.
Юджин напрягся, опустил глаза. Кончики пальцев кольнуло что-то невидимое, каменный пол поплыл в сторону, потом в другую, и наконец всколыхнулся, словно гладь воды после брошенного в нее камня. Маг недоуменно обшарил все вокруг на предмет магии, потянулся в коридор, насколько мог - на галерею...
Над залом что-то колыхалось, то ли марево, то ли туман. Проникнуть туда колдовским взглядом никак не удавалось, все попытки оканчивались тем, что магия соскальзывала, и мир приобретал обыкновенную плоскость. Зато коридор был чист, в нем только едва теплилось пятнышко страха, но с кем не бывает?..
Друзья внимательно следили за Юджином, мало ли что. Наконец он пошатнулся и снова посмотрел осмысленно, и путники, глядя на его лицо, напряглись и посерьезнели.
– Я магически огляделся, - немного испуганно, недоуменно начал он, - все хорошо, кроме галереи. У меня не получалось заглянуть туда, совсем. Словно завеса... Не понимаю.
– А что...
– успел только сказать наемник, и тут же со всех сторон на него зашикали недовольные придворные. Вдруг воцарилась тишина, было слышно только, как завывает на улице ветер.
На бархатной подушке в зал внесли корону. Из чистого золота, с драгоценными камнями, великолепной ковки древних мастеров - она была достойным сокровищем королевства. Мало кто знал, что десять лет ее место было в ящике письменного стола ныне позабытого и низверженного наместника.
Визгливый герольд откашлялся. К трону поднялась группа служителей богов - те же монахи, но, скорее всего, не странствующие, а из дворцового храма. Поверх обычных балахонов у них тускло поблескивали овальные оправы для россыпи полудрагоценных камней - знак ордена, близко связанного с королевским домом.
– По праву рождения и велением богов, здесь, в светлой столице королевства Альрин, сердца
– провозгласил герольд.
Толпа подхватила этот возглас. На русые волосы принца, заробевшего и благоговейно слушавшего слова о себе, один из монахом медленно опустил сияющую корону, и звучно пропел низким приятным голосом строчку благословения, которую тут же повторили за ним остальные служители богов. За окном сверкнула молния.
Да здравствует король Кристиан! Да здравствует король Кристиан! Да здравствует король Кристиан!..
Мигель оборвал крик и, обернувшись на друзей, веско скомандовал:
– Пора!
Юджин щелкнул пальцами, и на тронный зал опустилась кромешная тьма.
Мгновением позже все окна разлетелись стеклянными брызгами, и во дворец ворвался штормовой ветер. Кто-то завизжал, раздались крики, топот ног. Паника. Волна страха прокатилась под залу. За оконными рамами, ощетинившимися злыми осколками, сверкнула двойная молния, на мгновение осветив все вокруг. Хьюго увидел, как с возвышения верные стражи уводят нового короля, как мечутся паникующие придворные... И азартную ухмылку Мигеля, когда он тянулся к мечам.
Вдруг пол ощутимо пошатнулся, раздался особенно сильный раскат грома. Ветер, почти сбивающий с ног, бросился на людей с удвоенное силой. Запахло чем-то горелым.
– Это все что, мы так?..
– перекрикивая оглушительный шум, прокричал файтер почти в самое ухо Эверарду.
– Не зазнавайся!
– бросит тот в ответ.
– Это те парни с галереи!
– Юджин на бегу кивнул наверх.
– Я чувствую расход энергии, но не могу определить колдовство! Они не маги, это точно!
– А кто тогда?
– Неважно!!!
– рявкнул Мигель. Где-то позади завизжала женщина, кто-то закричал от боли.
Эверард не стал оборачиваться, но в очередную вспышку света глянул на друзей и не заметил возле себя Хьюго.
– Где вор?!
Мигель прорычал что-то - монах услышал только «убью» - и звякнул одним из мечей, убирая его в ножны. Возвращаться было бы безумием: отчетливо раздавался грохот, с которым один за другим падали с потолка висевшие на толстых позолоченных цепях огромные хрустальные светильники, крики людей, гроза и шум сливались в один сплошной оглушительный рев.
Наемник сделал один шаг, потом другой. Не было видно почти ничего.
Вот рыжий идиот.
С петель сорвало массивные двустворчатые двери, через которые заходил принц.
Как искать его в этом месиве?
Сверкнула молния, осветила разгромленный зал, под потолком которого наливалось алым подобие пентакля, и из сгустка серого дыма под ним выплывали, один за другим, черные всадники. Полностью черные. Сидели она на тварях, которых только с большим трудом можно было назвать лошадьми - на толстых, чешуйчатых лапах, с длинными и словно змеиными хвостами, жуткие существа передвигались плавнее любого коня, подобно маленьким уродливым кораблям. Даже нельзя было точно сказать, люди ли их всадники. Лица они скрывали под капюшонами балахонов, руки прятали в широких рукавах своих безразмерных балахонов.