Дороги вглубь
Шрифт:
– Да, да! Именно необыкновенной и срочной.
Лица окружавших Толмазова людей расплылись в улыбке.
– Мы не занимаемся необыкновенными вещами, а делаем простое и нужное дело: строим шахтный бур, работающий очень быстро, - продолжал высокий мужчина.
– И именно благодаря тому, что проект нашей машины не фантастический проект, работа наша имеет большое государственное значение.
– И вы очень заняты, и приспособление мне сделать не сможете, - улыбаясь, сказал профессор.
Один из сотрудников молча развел руками, как бы говоря: "Что же делать, раз такое положение..."
– Вы мне нравитесь! Честное слово, нравитесь!
– профессор рассмеялся.
– И вы и люди, которые строят подземную машину. Какой задор! Нет, с вами, право, весело...
В это время мимо прошел Трубнин.
Толмазов простился с сотрудниками и направился вслед за инженером.
– Палеонтология - интереснейшая наука!
– с увлечением говорил он, сидя в кабинете Трубнина.
– Я понимаю вас, - отвечал тот, то и дело поправляя свои роговые очки. Он куда-то торопился и хотел скорее кончить этот разговор.
– Разве вы не согласны со мной?
– не унимался старик.
– Согласен. Но, видите ли, меня интересует техника, и только техника. К естественным наукам, признаюсь, у меня никогда не было пристрастия. Что касается вашей просьбы, то, к сожалению, ничем не могу помочь. В резолюции директора ясно сказано, что вам надлежит обратиться в конструкторское бюро Крымова, и я не могу нарушить распоряжения.
Палеонтолог простился и вышел из кабинета.
– Ну, как?
– спросил его повстречавшийся в коридоре Горшков.
Толмазов отрицательно покачал головой.
– А вы с самим-то Крымовым разговаривали? Не разговаривали? Подождите одну минуточку.
Ученый остановился.
– Это непорядок, товарищ профессор, - сурово продолжал Горшков.
– Ведь надо же знать Крымова! Он человек такой, что всем интересуется. Даже астрономией немножко... Он вам поможет. Директор знает, к кому вас надо направить! Или вы думаете, что он не соображает, что делает? Так, что ли? Непорядок, непорядок...
– Какая нелепость!
– говорил Катушкин, возбужденно жестикулируя.
– Он сравнил нашу машину - олицетворение смелого полета человеческой мысли - с каким-то жалким кротом! Начал рассказывать, как устроен его скелет и какие у него зубы...
Сидевший за письменным столом Крымов явно не разделял настроения Катушкина. Он молча наблюдал за говорившим.
– Ну, и что же было дальше?
– Ничего особенного! Я объяснил ему, что мы решаем грандиознейшую проблему, проблему, переворачивающую вверх дном всю геологическую разведку, и дал понять, в вежливой форме конечно, что заниматься пустяками нам некогда. Ну, в самом деле, почему директор адресовал его к нам? Почему не к Трубнину?
– Валентин Дмитриевич, подождите, - задумчиво проговорил Крымов.
– Он рассказывал, как устроен скелет крота... и про зубы, говорите, упоминал?
– Вот именно!
– Так позвольте, разве это не должно нас интересовать?
– Я не понимаю вас.
– Очень жаль, что вы этого не понимаете. Инженеры тоже должны любить природу. Много полезного и поучительного могут почерпнуть они при внимательном изучении природы. Возьмите Ломоносова, ученого, естествоиспытателя и поэта...
В дверь постучали, и на пороге появился Толмазов.
Глава шестая
Поздно вечером в комнату, занимаемую партийной организацией института, быстро вошел директор.
– Не нравится мне эта история, - начал он сразу, обращаясь к Бате.
– Цесарский?
– Цесарский.
В комнате воцарилось молчание.
– Испытание снова откладывается, - продолжал Гремякин.
– До каких же это пор? Ты обещал заняться Цесарским. Ты отговорил меня от крутых административных мер. Ты уверял, что Цесарский изменит методы своей работы. Теперь смотри, что получается... Монтаж подземной машины Крымова подходит к концу, а подземного радиолокатора нет! Так что же, машина под землю пойдет слепая, а?.. В том, что Цесарский замечательный специалист, я не сомневаюсь. Но что с ним происходит? Что происходит с человеком, безусловно умеющим работать? Ты разобрался, ты понимаешь что-нибудь?
– Понимаю, - ответил Батя.
– Что же мне с ним делать?
– Подожди еще несколько дней, осталось немного. Этим делом занимаюсь не я один, занимаются все коммунисты, даже беспартийные, которым тоже небезразлично, потерять ли такого специалиста, как Цесарский, или доказать ему, что он не прав, повлиять на него... Давай лучше поговорим о предстоящем испытании модели Крымова.
Директор глубоко вздохнул, как бы давая понять, что он согласен ждать.
Многие знали, что работа по изготовлению модели подземной машины находится под особым покровительством директора, окружена заботливым вниманием секретаря партийной организации и что, наконец, комсомольцы института помогают строительству, работая даже в неурочное время. И все же было поразительно, с какой скоростью удалось изготовить и собрать этот весьма сложный подземный агрегат.
Сегодня утром с помощью гусеничного трактора машина была доставлена на испытательную площадку.
Многие любовались необычайностью формы, приданной новой машине. Вспоминали первую, совсем маленькую модель, неожиданно появившуюся из-под земли при испытании шахтного бура. Сравнивали ее с новой.
Стальной веретенообразный предмет лежал на земле. Это был корпус "подземной лодки". Впереди в виде венца расположились резцы из крепчайшего сплава. Ими подземный аппарат должен разрыхлять породу, превращая ее в мелкий песок. Сзади корпуса лодки - плавники и хвост. Их назначение упираться в стенки образовавшегося прохода в земле и передвигать машину вперед.
Куда же, спрашивается, будет деваться земля, разрыхленная резцами лодки. Ведь она должна "расступиться", чтобы дать место двигающемуся подземному механизму! Или она выбрасывается наверх?
Нет. Земля не выбрасывается наверх, так как этот процесс связал бы и ограничил свободу движения лодки. При движении конического тела лодки разрыхленная порода распирается по сторонам. Она утрамбовывается в стенки прохода, образуемого механизмом, и эти стенки становятся прочными, неосыпающимися.