Дорогое время
Шрифт:
– Мы идем к соседям кататься на коньках. Маме привет!
Рубашка на теле Михаила намокла от пота. Говард с пониманием лизнул руку. Дело в том, что мальчики заходили пятнадцать минут назад и говорили о прогулке. Все было точно так же, слово в слово. И он так же взглянул на них в зеркало. Только вот он не помнил сейчас, лизнул ли его руку Говард, или это был Мартин.
Михаил вскочил и скинул рубашку. Он твердой походкой пошел в душ. Долго стоял под горячим потоком. Кабинка наполнилась паром, но его бил озноб, его трясло по-настоящему, так, как никогда в жизни.
Дверь в гостиную открылась. На пороге стояли близнецы. Их фраза отправила Михаила в нокаут.
Гонгом отбивали часы, пока он находился в нокауте. Олег, управляющий боксерским клубом, кричал ему о дистанции и о поднятой левой руке, бил по лицу мокрым полотенцем. Это помогло выйти из нокаута. Мартин лизал лицо теплым собачьим языком. Он оттолкнул огромную морду собаки и приподнялся. В комнате никого. На экране – результаты торгов токийской биржи. На циферблате в полумраке отражалось время ужина.
Михаил снова вошел в душ, разминая мозг мыслями о чистоплотности. Рассмеялся сам себе в зеркало. Переоделся и вышел к ужину. Парни выгоняли собак. Семья усаживалась за столом. Ольга, мило улыбаясь и, как всегда, восхищаясь запахом приготовленных блюд, хвалила повара. Мальчики в своем стиле – гремя стульями и сметая в кучу приборы.
Ничего. Абсолютно ничего. Ни на кого не повлияло искривление времени, только на него. Он улыбнулся своей оригинальности в этом. И слегка погрустнел, когда от первого блюда пахнуло нотами полыни. Аппетит пропал полностью с боем часов. Два бокала сухого красного составили его вечерний рацион.
Ночь прошла без происшествий. Если не считать вздрагиваний при каждом бое часов в соседних комнатах. В спальне он остановил маятник.
Михаил не помнил такого разгула страха в себе. Даже в двух безвыходных положениях, имевших место в жизни. Когда не бояться было невозможно. Тогда он пытался контролировать страх. Чередуя попытки с мольбой и обращениями к Богу. К Богу, в которого он верил, как и каждый – своей верой. Он выбрался из тех ситуаций. Может, с божьей помощью, может, нет. Это только ему, Богу, известно. Пусть с резаной плотью и пулевыми отверстиями, как испытаниями, посланными Богом, но он выбрался. Но тогда так не было страшно. Может, потому, что все было предельно ясно, или не было времени на полное осознание страха.
Сейчас он испытывал страх перед неизвестным. Враг был спрятан за темными закоулками разломов времени. И полностью неизвестен. Как бороться с подобным, Михаил не знал. Кто мог помочь, он тоже не знал. Возможно, люди из прошлого – члены семьи, учителя семьи – сталкивались с подобным и знали способы. Но обращаться, возвращаясь, к семье стало бы унижением собственного достоинства и признание своей несостоятельности. Этого Михаил хотел меньше всего.
Бизнес катился под откос. На всех фронтах деловых отношений Михаил нес потери. Остановить их и что-то исправить он не мог. Его первостепенной задачей стали другие проблемы. Хотя он понимал, что здесь все взаимосвязано.
Он находился в кабинете, когда принесли «радостные» новости. Один из наемников сообщал, что уничтожил цель, играя в русскую рулетку. Второй наемник доложил о выполнении поставленной задачи, остановив дыхание торговца времени, перекрыв доступ кислорода последнему в какой-то ночлежке на окраине города. Подобного бреда Михаил от этих людей не слышал. Несвойственные им методы.
Он уже предвидел следующие новости об этой парочке. Они поступили к вечеру. Один был найден с отверстием в голове в старом городе, второй – бездыханным в ночлежке, соответственно. Михаил выпил бокал крепкого алкоголя и, взглянув на девиз отца, выругавшись, поехал в тир. Там он стрелял до отупения.
*
Боксерский клуб встретил траурной тишиной. Несмотря на разгар тренировочного времени и наличие бойцов в клубе. Они молча смотрели на проходящего мимо Михаила и его охрану. Некоторые кивнули головой в знак приветствия.
Здесь все было не так плачевно. Олег был жив. Лишь сильно напуган. Шептал странные слова, понятные только ему. Но вскоре их смысл стал понятен и Михаилу.
– Нет, нет, нет… так дешево я ее не отдам. Я не для этого столько лет вкладывал в нее себя… – Олег, обхватив голову, раскачивался, как маятник.
Услышав, что речь шла о цене и о предполагаемом товаре, Михаил сконцентрировался и подсел к Олегу. Раскачивающаяся голова оказалась рядом. Михаил увидел шрамы от рассечений, капли пота на залысинах.
– Олег… Он был у тебя?– Михаил был предельно мягок.
Маятник остановился, и Михаил увидел в сантиметрах от себя тяжелый взгляд из-под бровей.
– Да! Это страшный человек! – Олег сжал кулаки и в тот же момент безвольно откинулся на спинку стула. – Он знает все болевые точки на теле… на теле человеческого сознания… – Вся масса Олега содрогнулась, видимо, от воспоминаний.
Михаил протянул ему поданный кем-то стакан с водой.
– Ну-ну, Олег… – Михаил положил руку на плечо управляющего. – Что он предлагал?
– Время…
Мурашки. Нет! Водоворот колющих и холодящих точек раскрутился в нижней точке позвоночника. И распостронился по всему телу Михаила. Он невольно поежился.
– Время?! – прошептал он. – А… в какой форме?
– Он напомнил мне мои лучшие бои, – рассказывал Олег сквозь глотки воды и бой стакана о зубы, – все лучшее, что у меня когда-то было в жизни. Он преподнес это как журналист, освещающий карьеру спортсмена: взлет как звезды и закат – все в подробностях, все именно так, как отражала пресса…
Олег затих, сжимая стакан в крепких руках. Михаил опередил раскачивание маятника.
– Что было дальше, Олег?
– Дальше? – Управляющий поднял на Михаила затуманенный и отрешенный взгляд. – Затем он коснулся личного… – Треснул стакан в руке, и стекло осыпалось на пол. – Он затронул то, что мало кто знал. Мои отношения с женщиной… Это было на взлете, когда я шел к чемпионству, это было так, как не было никогда. Возможно даже, что она и помогла мне дойти до финала. Возможно, именно она и стала моим триумфом, а не тот злосчастный пояс!