Дорогой богов
Шрифт:
— Если Морис Август так силен и богат, как ты говоришь, зачем он просит разрешения у короля бецимисарков? У меня, и у моего отца, и у отца моего отца белые, приходившие к нашему острову на больших кораблях, никогда не спрашивали разрешения. Они стреляли из пушек, жгли деревни и ловили молодых и сильных мужчин и женщин, а стариков и детей убивали. Почему твой господин не идет старой тропой белых? Разве он не такой, как они?
Мертвая тишина воцарилась на площади после того, как король сказал все это.
И Ваня промолчал. Он понял, что если скажет Хиави, что Морис Август не такой, как все, и что Морис Август не хочет бецимисаркам зла, король не поверит ему. А в это время Хиави лихорадочно думал: что же такое за всем этим кроется? Какая новая дьявольская хитрость проклятых белых разыгрывается у него на глазах? Два века его народ видел от белых только горе. Два века его народ насмерть бьется с белыми, а они идут и идут к его острову на больших кораблях, как морские волны во время прилива, и нет силы, которая была бы способна остановить их. А теперь они прислали ему подарки. Богатые подарки — нет слов. Но чего они потребуют за них? И не было ли все это с самого начала ловко подстроенной хитростью? И чудесное спасение Сиави, и эти подарки, и эта просьба?
А Ваня молчал. И его молчание успокоило короля бецимисарков больше, чем любые слова и клятвы, произнеси он их сейчас хоть тысячу. Ваня молчал, а Хиави думал: «Если бы вазахи хотели обмануть меня, они не прислали бы такого молодого воина. Они прислали бы старого, хитрого колдуна в черной одежде до земли, с золотым амулетом на шее в виде двух перекрещенных палок, к которым гвоздями прибит голый человек — их бог. Если бы они хотели употребить силу, они не прислали бы мне в подарок кинжалы и мушкеты. Они прислали бы десять раз по десять больших бутылок с огненной водой — туаки вазахи, — и воины напились бы воды и уснули, а белые хватали бы их, и тащили на корабли, и кидали бы их в темные трюмы, полные гнилой воды и крыс. Если бы они хотели добиться своего, — думал король далее, — их корабли пришли бы к берегам острова, и белый господин позвал бы короля Хиави к себе, и привел бы его на корабль, и показывал бы ему мушкеты и пушки, а потом дал бы ему огненной воды и безделушек и потребовал бы от него рабов и золота. И он не стал бы посылать к нему юношу, и дарить оружие, и говорить слова уважения и мира».
Хиави встал и подошел к Ване.
— Ты останешься в Таматаве, вазаха, — сказал король. — Ты проживешь здесь одну луну, и после этого король Хиави снова позовет тебя в свой дом.
Ваня не дождался конца луны, когда король Хиави должен был позвать его в свой дом. Однажды глубокой ночью со стороны леса донеслись звуки барабанов-ампонгов. Звуки Эти, сначала совсем далекие, раздавались все ближе и ближе и наконец загрохотали у самой околицы деревни. С их первыми раскатами воины-мужчины стали выскакивать из хижин и один за другим побежали на главную площадь к дому короля, возле которого уже горели многочисленные факелы и слышались воинственные возгласы. Ваня прибежал на площадь вместе со всеми и увидел, что в центре площади, окруженный толпой воинов, стоял высокий, худой человек. Тяжело переводя дыхание, он отрывисто и односложно отвечал на вопросы собравшихся, то и дело мельком поглядывая на двери королевского дома.
Наконец из дверей быстро вышел король, окруженный старейшинами и воинами. Толпа замолчала и расступилась. Хиави подошел к запыхавшемуся воину-скороходу и спросил его:
— Почему гремят ампонги?
— Сафирубаи напали на земли бецимисарков, великий король, — ответил воин.
— Откуда идут сафирубаи? — быстро и резко спросил Хиави.
— Они идут с севера, со стороны реки Антанамбаланы, великий король, — ответил воин.
— Хорошо, — сказал Хиави. — Пусть сафирубаи идут дальше в землю бецимисарков. Мы не пойдем им навстречу. Мы будем ждать их здесь. В глубине наших владений. Пусть воины с рассветом снова придут к моему дому, — сказал Хиави и, сопровождаемый сановниками и телохранителями, возвратился к себе в дом.
Ваня заметил, что многие воины, слышавшие разговор, удивились решению короля. Удивились они и тому, что Хиави прямо на площади высказал то, чего не должен был говорить вождь, начинающий войну. Однако старые и опытные воины, успокаивая тех, кто волновался, говорили: «Хиави не первый раз начинает войну. Он знает, как победить врага. Король знает, что не следует пугать птицу, если собираешься в нее стрелять».
Ваня еще не ушел с площади, как на крыльце королевского дома появился воин и прокричал:
— Вазаху зовет великий король! Вазаху к королю!
Ваня увидел, как несколько молодых воинов бегом помчались к тому дому, где он жил. Тогда он поднял руку вверх и крикнул:
— Я здесь! Я иду к великому королю!
Хиави широкими шагами ходил взад и вперед по одной из просторных комнат своего дома.
Когда Ваня вошел, король на ходу говорил стоящему возле него Сиави:
— Ты сейчас же поедешь к Махертомпе и скажешь ему, что король бецимисарков просит мира. Ты будешь вести переговоры с Махертомпой столько времени, сколько будет нужно для того, чтобы вазаха успел вернуться к пославшему его господину Морису Августу и чтобы господин Морис Август успел прийти со всеми своими силами к берегам Мадагаскара. Ты будешь обещать Махертомпе все, чего он пожелает, но соглашаться с ним сразу ты не станешь. Ты будешь вести переговоры много дней. Может быть, полторы луны, а может быть, и две. Но ты дождешься моих новых гонцов и только тогда вернешься в Таматав.
— Я все понял, брат и король, — ответил Сиави и вышел из комнаты.
Король повернулся к Ване:
— Ты все понял, вазаха? Ты немедленно отправишься в деревню Манандзари. Оттуда ты уйдешь на корабле к своему господину. Ты придешь к Морису Августу и скажешь ему, что если он действительно хочет дружбы с королем бепимисарков, пусть поспешит со всеми своими силами к заливу Мангаб. К его приходу мои воины будут стоять на расстоянии одного дня пути к югу от устья реки Тунгумбали. Когда мои воины увидят корабли Мориса Августа, они пойдут навстречу сафирубаям, и пусть твой господин тотчас же нападет на сафирубаев с севера. Скажи своему господину, что если Морис Август не придет через полторы луны в залив Мангаб, значит, он не хочет, чтобы бецимисарки были его друзьями. — Король помолчал, затем добавил: — Ты пойдешь в путь сегодня до восхода солнца.
Когда Ваня повернулся к выходу, Хиави сказал:
— Подожди!
Он вышел в другую комнату и через минуту вернулся, держа в руках маленький сверток. Подойдя к Ване, король протянул этот сверток ему, и юноша, взяв его в руку, почувствовал, что сверток необычайно тяжел. Ваня вопросительно взглянул на короля.
— Это золото, — сказал Хиави. — Ты отдашь его тому старому белому колдуну, который помог тебе спасти моего брата.
ГЛАВА ПЯТАЯ,
из которой читатель узнает, что великодушие может оскорбить человека сильнее, чем удар по лицу; о священном обряде «фатитра», об опасных последствиях великодушных поступков и о треугольных -парусах, внезапно появившихся в заливе Мангаб
«Маркиза де Марбёф» вошла в залив Мангаб 14 февраля 1774 года. 16 февраля вождь сафирубаев Махертомпа стоял перед Хиави и Беньовским с веревкой на шее. Хиави сказал Махертомпе:
— Я не хотел войны, но ты ее начал. Я приду на поля сафирубаев и отберу эти поля для бецимисарков и для тех, кто помог мне воевать с тобой и победить тебя.