Дорогой интриг
Шрифт:
И дело было уже не в моих устремлениях, хоть они никуда и не исчезли, но, как уже сказала, – я начала дорожить нашей дружбой. Да и сам король… мне было приятно находиться с ним рядом, а то, что, порой происходило между нами… его поцелуи… Они вовсе не вызывали отторжения, и только две вещи мешали мне ему ответить: его фаворитка и то, что я могу оказаться одной из многих. Последнего не хотелось до крика, а потому я продолжала цепляться за свое решение постараться стать для короля другом, который будет подле него, несмотря на другие увлечения…
От последней мысли я скривилась и передернула плечами. Гадость какая!
— Что с вами, ваша милость?
Не успев справиться со своими чувствами, я повернула голову к королю и ожгла его сердитым взглядом.
— Ого, — чуть насмешливо произнес он. — Я в чем-то провинился?
Я растянула губы в улыбке и произнесла учтиво:
— Разве Ваше Величество может в чем-то провиниться перед своей подданной?
— Похоже на то, — отметил государь, — иначе вы не смотрели бы на меня взглядом, будто готовы накинуть на шею удавку и затянуть ее. Расскажете?
— Вам показалось, Ваше Величество, — ответила я.
Он натянул поводья и, перекинув ногу, развернулся в седле ко мне лицом. Я ответила удивлением.
— Мне очень редко что-то кажется, ваша милость, — произнес государь. — А сейчас я вижу точно, что вы мне лжете. Помнится, однажды вы говорили, что слишком уважаете меня для того, чтобы обманывать, но обманываете. Только когда и в чем?
Досадливо поджав губы, я тронула поводья. Аметист послушно зашагал вперед, но успел отойти от монарха всего на несколько шагов, потому что в спину мне донеслось:
— Стоять, — и сказано это было столь ледяным тоном, что я, натянув поводья, даже обернулась, чтобы с недоверием взглянуть на своего спутника. И увидела короля, без всяких оговорок. В сереющем свете уходящего дня он показался мне изваянием, на лице которого застыла надменность, умело высеченная истинным мастером. — Ко мне, — чеканно приказал государь.
Развернув коня, я вернулась к Его Величеству. Теперь он тронул поводья своего Бурана, тот шагнул ближе, и мы оказались с монархом лицом к лицу.
— Кто позволял вам уйти? — спросил государь. — Или же баронесса Тенерис почитает себя выше королевской власти? Ваш господин вам не указ?
— Простите великодушно, Ваше Величество, — всё еще пребывая в состоянии ошеломления, заговорила я, прижав ладонь к груди. — Я вовсе не желала оскорбить вас или оспорить вашу власть.
— Но оспорили и оскорбили, — прежним ледяным тоном ответил монарх. — Что вы возомнили, ваша милость? Что стало причиной вашего своеволия? Мое отношение к вам? Моя откровенность? Отвечать, — чеканно закончил он.
Охнув, я отвела взгляд. Похоже, мои худшие подозрения сбывались, и его доверие стоило мне наших добрых взаимоотношений.
— Не вздумайте заплакать, — с ноткой раздражения велел король.
— Я не собиралась плакать, — звенящим голосом ответила я. — Мне жаль, что я огорчила вас, Ваше Величество. Но еще больше мне жаль, что даровав мне свое доверие, вы теперь упрекаете меня за него. Я опасалась, что вы пожалеете о своей откровенности, и это оттолкнет вас от меня…
— О чем вы? — изумился государь.
— Вы молчаливы с той минуты, как покинули берег Братца, — ответила я и все-таки посмотрела на него. — А теперь еще и упрекаете меня в том, что были со мной откровенны. — Вот теперь в моем голосе прорвалась обида. — Я почитаю вашу искренность за великую честь, и мне жаль, что она же оттолкнула вас от меня.
— Довольно, — остановил меня государь. — Мне кажется, будто мы говорим на разных языках. Я сказал, что мы не сдвинемся с места, пока вы не ответите на мой вопрос. Однако вы показали прямое неповиновение и отъехали от меня. Что подразумевалось под этим поступком? Я должен был бежать за вами?
— Нет! — воскликнула я. — У меня и мысли не было…
— Так что же было в ваших мыслях?
— Я уже огласила это, — ответила я, нервно теребя повод. — Мне показалось, что вы сожалеете о том, что были со мной откровенны и доверили свои переживания. Я ожидала, что после этого, вы отвернетесь от меня. А между тем…
— Какая глупость, — оборвал меня Его Величество, и я поджала губы, ответив ему упрямым взглядом. — Глупость, — с нажимом повторил государь. — Недостойная вас глупость.
— А может, Ваше Величество, это нежелание терять вас? — выпалила я и прикусила язык, увидев, как меняется взгляд короля, и поспешила добавить: — Вашей дружбы. И доверия. И потому я переживала.
— Но вы были явно сердиты, когда посмотрели на меня, — возразил монарх, однако лед из его голоса исчез. — Злость и переживания выглядят различно.
И выход был найден. Теперь я знала, что мне сказать, избежав правды.
— Да, я злилась! — воскликнула я и добавила тише: — На вас, государь. Мне думалось, что вы сожалеете обо всем сказанном, и что теперь отдалитесь от меня, но разве я это заслужила? Разве это справедливо? Для меня ваша искренность была даром, однако не я вынуждала вас открываться мне. И выходит, что вы накажете меня за то, в чем я виновна лишь тем, что слушала.
Я горячилась всё больше, так выплескивая чувства, пробужденные королевским недовольством. И пока я всё это выговаривала, Его Величество коротко вздохнул и покачал головой:
— Шанриз, — произнес он, останавливая меня, — я настоятельно вас прошу не делать за меня выводов и не принимать решений, которых я сам не собирался принимать. Я не жалел и не жалею о том, что открылся вам, потому что это вы пробудили во мне желание быть искренним. Более того, я уверен, что вы не станете хвастать этим перед придворными и передавать то, что я сказал. Иначе я бы не раскрыл рта. И раз уж я доверился вам, то начните и вы доверять мне.