Дорогой интриг
Шрифт:
Я лишь улыбнулась и кивнула. Герцогине, разумеется, видней, она более искушена и в сердечных делах, и в интригах. У меня же имелись сомнения, для которых было немало оснований. Казалось, даже придворные уже отбросили любопытство и позабыли о моем существовании. Я стала такой же частью дворца, как и они сами, одна из теней, скользивших по длинным коридорам и лестницам. По-моему, и принцесса с фавориткой Его Величества перестали меня замечать, только фрейлины Селии продолжали задирать носы, но они это делали и до меня.
— Подождем переезда в резиденцию, — ответил дядя на мое замечание.
Но с переездом
В один из этих дней мы столкнулись с Ее Высочеством. Она гуляла по парку в сопровождении своих фрейлин, нескольких лакеев, музыканта и, разумеется, охраны. Мы с Керстин присели в реверансе, и принцесса прошла мимо, лишь едва заметно кивнув.
— Какая она все-таки противная, — шепнула моя новая подруга и испуганно закрыла себе рот кончиками пальцев.
— Не выдам, — заверила я ее, однако согласие с неосторожно оброненной фразой оставила при себе. Я вообще старалась больше слушать, чем говорить сама. Так было безопасней.
Потом были три дня службы, а после снова наступил отдых. Мне полюбились прогулки по берегу озера. Но туда я выходила только с Керстин или с кем-то из женщин ее светлости, а вот по парку у фонтанов могла гулять и без сопровождения. К тому же я добралась до библиотеки, которую мне указала Керстин. Проведя здесь один из вечеров, я взяла себе несколько книг, и теперь, пока была не нужна герцогине, я скрывалась в уединенной беседке и читала там, пока за мной не прибегала моя служанка, приставленная дядей, и не звала на обед или ужин.
А вечером мы все собирались в покоях нашей госпожи, рассаживались на большом балконе и слушали игру музыкантов, певцов или читали вслух. Ее светлость демонстративно вела уединенный и добропорядочный образ жизни, потому, кроме фрейлин, на ее вечерах могли присутствовать избранные придворные дамы, но мужчины в комнаты герцогини не входили.
— Я не ханжа, — как-то сказала она мне. — Но пересудов не терплю. — Я спорить не стала, для меня придворные так и оставались незнакомцами, так что оказаться в их обществе я пока не спешила.
Вот так протекала моя жизнь. Не сказать, чтобы она была наполнена красками, но и совсем уж тоскливой тоже не была. И сегодня, пользуясь своим свободным днем, я опять сидела в беседке и читала «Славные деяния». Подобное чтиво никогда меня не утомляло, в этих книгах я получала знания, которые никогда бы не дали мне учителя, приставленные матушкой, но именно их я считала более необходимыми, чем игра на музыкальных инструментах, на которых не столько играла, сколько извлекала некие звуки.
День радовал приятной погодой, ветерок трепал оборки на платье, а птичья трель вселяла в душу умиротворение. Я была почти счастлива, когда…
— Доброго дня, прелестнейшая, — незнакомый мужской голос, ворвавшийся в мое уединение, едва не вынудил меня подпрыгнуть, и на месте удержалась я лишь благодаря матушкиной выучке.
Повернув голову, я взглянула на мужчину. Он был молод и красив, и красив до такой степени, что будь я чуть впечатлительней, то непременно застыла бы, пораженная в самое сердце. Но я с ранней юности была холодна к романтическим иллюзиям. Уж не знаю, передалось ли мне это по наследству, или же попросту меня занимали иные идеи, но красоту я видела не в гармоничных чертах. Меня восхищали сильные натуры. И пока Амберли томно вздыхала над чувствами придуманных романистами героев, я зачитывалась жизнеописанием победителей. Втайне от матушки, разумеется. Для нее на моем столике всегда имелась одобренная ею книга, а под периной покоился томик «Исторических хроник».
Лет в тринадцать я была влюблена в графа Виннера. Он одержал одну из крупнейших побед в истории Камерата – нашего королевства во время пятилетней войны с Самменом – нашим соседом со стороны Нирской равнины. С поля боя его вынесли израненным, но граф так и не выпустил из руки голову командующего самменской армией, которую держал за волосы. Кровопролитнейшее сражение, и подвиг камертцев стал примером для будущих поколений. Правда, произошло это более двухсот лет назад, однако сие досадное недоразумение не помешало мне засыпать с портретом графа Виннера под подушкой и тихо вздыхать, любуясь его лицом, обезображенным шрамами.
Так что мужчина, обладавший почти идеальной красотой, произвел на меня впечатление ровно столько, сколько могла произвести статуя, созданная руками талантливого скульптура, а к искусству я была почти равнодушна. Потому просто отметила наличие привлекательности и на этом интерес к внешности незнакомца исчез.
— Доброго дня, — с прохладной учтивостью ответила я, отложив книгу. — С кем имею честь разговаривать?
Мужчина уверенно шагнул в беседку, перед входом в которую стоял. Он галантно склонил голову и произнес:
— Мы не были представлены друг другу, тогда позвольте мне представиться самому…
— Знакомиться напрямую для незамужней девицы – дурной тон, — сухо ответила я. После поднялась на ноги, не забыв прихватить свою книгу, и собралась покинуть беседку, но наглец не пожелал пропустить меня.
— Полноте, ваша милость, — отмахнулся он. — Я уже знаю ваше имя. Столь яркие волосы могут принадлежать лишь одной известной мне девице. Выходит, что мы наполовину уже знакомы, баронесса Тенерис. Осталось довести знакомство до его завершения. И потому я просто назову себя, иначе выходит и вовсе уж безобразие. Незамужняя девица беседует с мужчиной, имени которого не знает. И как вам это, ваша милость? По мне так ужасно неприлично.
Поджав губы, я внимательно оглядела незваного собеседника и отступила на шаг назад, демонстративно накрыв рот кончиками пальцев. Он приподнял брови в ироничном изумлении:
— Стало быть, вы со мной не разговариваете? — Я коротко вздохнула и отвела взгляд в сторону, перестав замечать незнакомца. — Но вы со мной уже беседовали, Шанриз, — заметил наглец, и я сухо ответила:
— У вас нет права обращаться ко мне по имени.
— Ну вот, мы уже вновь беседуем, — весело подмигнул мужчина. — А раз так, то я все-таки представлюсь. Моя светлость герцог Нибо Ришем, — он улыбнулся открытой мальчишеской улыбкой и склонился, чтобы взять меня за руку, но я, не скрывая недовольства, спрятала ее за спину.