Дорогой обмана
Шрифт:
– Все нормально, – заметив, что он слишком пристально рассматривает ее кожу, пробормотала Кристина и выдернула руки из захвата мужчины. Он вновь ничего не сказал, лишь едва заметно прищурился, а затем скользнул взглядом по лицу девушки.
Все эти несколько дней, что маленький отряд медленно продвигался вперед, Кристина раз за разом возвращалась мыслями к этому странному молчаливому человеку. Он редко заговаривал, предпочитая свести общение с другими наемниками до минимума. Чаще всего сама Крис от Рейна слышала лишь приказы.
Он всегда ехал позади, всегда был напряжен, и
И вот теперь Рейнал вновь заставил ее нервничать, рассматривая слишком пристально.
– Ненавижу женские слезы, – бросил он и встал. – Утрись и выбери из каши золу.
Недружелюбный тон мужчины подействовал на Крис отрезвляюще. Она напомнила себе, что сейчас она вовсе не знатная леди, которую должны окружать трепетные кавалеры, но слова Рейна все равно глубоко ее ранили.
«Ненавижу, – подумала она мрачно. – Ненавижу этого…»
Она зашипела, поглаживая кончиками пальцев ожоги и залечивая свои раны магией, а после пообещала себе, что этот человек никогда не дождется от нее ни помощи, ни доброго слова.
На поляну, уверенно ступая по прошлогодней листве, выбрался Кротош. Слуга спокойно поправил кинжал на боку и проследовал к костру. На секунду Крис показалось, что старик застал сцену между ней и наемником, но пожилой мужчина спокойно оглядел заполненный сажей котелок, сидевшую на корточках девушку и только после этого перевел взгляд на Рейна.
Вернувшись к груде сумок и разыскав там свой спальный мешок, слуга устроился на нем возле костра и, не слушая возражения Кристины, быстро выскреб пепел и кусочки углей из каши.
– Я сама, Кротош, – шипела девушка, хотя знала – старый слуга все сделает по-своему. Как всегда. Так же как он последовал за ней в столицу.
– Лучше сходи ополосни руки в ручье, девочка, – строго велел Кротош, – а я пока займусь нашим обедом.
Кристина помотала головой, но от костра отсела, устроившись на своем тюфяке.
Это было очень в духе Кротоша. Порой, глядя на слугу, Крис представляла, как мужчина усмехнется и озвучит то, что она сама всегда думала.
Кристина любила приемного отца, да и герцог Тур души в ней не чаял, позволяя девушке почти все. Он даже согласился с ее выбором мужа, хотя в подобных вопросах редко имело значение мнение женщины. Герцог позволял ей чудачества в детстве и прощал любые оплошности. Приемный отец обожал ее, а слуга…
Всю свою жизнь верный Кротош следовал за его светлостью, защищал его и научился понимать с полувзгляда, с полужеста. Не удивительно, что он, вслед за хозяином, привязался к Кристине, но, в отличие от него, Кротош не был связан обязанностями герцога.
«Столько точек зрения, – подумала она, глядя на слугу. – Столько условностей».
Одной из условностей стало ее происхождение. Сама девушка прекрасно осознавала, кто она такая. Как и многие из знатных дворян королевства. Но никто не смел озвучивать вслух ее родство с королем. Все привыкли величать ее только Кристиной дель Тур, дочерью-бастардом герцога, не претендующей на наследство. По закону и на бумаге, скрепленной печатями, у нее во всем свете остался лишь старший брат. Но на деле…
У нее был отец, которого она любила, и который продолжал жить в ее сердце. Она не думала о его смерти, предпочитая вести себя так, будто старый герцог всегда где-то рядом, пусть и вне поля зрения.
Запираясь в библиотеке в резиденции, Кристина читала книги вслух, как делала в те томительно печальные месяцы, когда отец угасал, и ничто не могло отсрочить его уход. Она приказывала слугам менять цветы в вазах, чтобы комнаты резиденции наполнял приятный аромат, помня, как приемный отец любил эти запахи. И она продолжала улыбаться и ни на миг не теряла присутствие духа, чтобы не расстраивать герцога.
У Кристины был еще один близкий человек. Дядя.
Впервые она увидела короля года в четыре, когда его величество сам пожелал видеть племянницу. При дворе все обставили, как представление дочери герцога во время одного из приемов. Уже тогда Кристина знала правду и видела испуг в глазах взрослых. Они все боялись, что девочка, облаченная в дорогое и невероятно тяжелое платье, забудет правила или поведет себя недостойно. Но Крис и сама осознавала всю важность момента.
Она торжественно прошла сквозь толпу подданных, ни на секунду не забывая о происходящем, хотя вся ее порывистая натура требовала побежать вперед и увидеть наконец того, кто был ее семьей. Кристине мерещилось, что вот-вот толпа в комнате расступится и перед ней предстанет такой же достойный человек, как ее приемный отец. Возможно, у него тоже будут забавные морщинки вокруг добрых понимающих глаз, ниточки седины в волосах. А еще такие же надежные руки, способные защитить от всего мира.
А потом она увидела короля и не удержала громкого вздоха.
Даже сейчас, столько лет спустя, когда память покрыла ее детские впечатления слоем пыли, девушка не смогла сдержать улыбку.
Ее дядя и король Элодара оказался вовсе не умудренным опытом мужчиной, а совсем еще юным мальчиком. В тот раз маленькая Крис смогла лишь присесть в реверансе и дрожащим голоском произнести те слова, которым ее научил герцог. А в голове девочки не умещалась мысль, что это и есть ее дядя.
В следующий раз с королем она встретилась уже в своих покоях в королевском замке, когда Тивал сам решил навестить племянницу. И вот тогда она поверила в их родство.
За пределами официоза и дворцовых правил Тивал оказался улыбчивым, добрым и совсем не страшным. Он разговаривал с ней, отринув необходимый в их случае этикет, заговорщицки предложив тайную дружбу. И Крис радовалась, улыбаясь в ответ этому красивому статному юноше, в глазах которого была нескрываемая нежность.
Уже после, несколько лет спустя, между ними началась переписка, но она мало походила на общение между королем и дочерью одного из его подданных. Это был обмен посланиями между дядей и его племянницей, и каждое такое письмо переполняла радость и искренность участников бесконечной и многолетней беседы.