Дорогой пародокса
Шрифт:
– Кубик создал сам себя, - сказал я.
– Да! Это единственное объяснение, которое можно предложить! И это невозможно, Джейк. Абсолютно невозможно.
– На, возьми эту невозможность, - ответил я, протягивая ей кубик.
Управляющий заводом очень огорчился, что мы уезжаем.
– Но вы ведь вскоре вернетесь? Наше краткое знакомство стало для нас всех весьма поучительным и обогащающим наши умы переживанием.
– Естественно, что вернемся, - сказал я компьютеру, не желая обидеть его в лучших
– Когда?
– Э-э-э...
– очень неудобно, когда тебя ловят на слове.
– Вы не думаете о том, чтобы отложить ваш отъезд? Все наши подсистемы и подпрограммы весьма огорчены вашим отъездом. Личности такого творческого потенциала, как вы, весьма и весьма редко встречаются во вселенной. Мы просто мечтаем продолжать сотрудничество с вами над самыми различными проектами.
– Ей-богу, вы очень добры к нам, но нам необходимо ехать дальше.
Раздался звук, весьма похожий на вздох.
– Тогда, пожалуйста, пусть вас в пути сопровождают наши благие пожелания, и возвращайтесь как можно быстрее, как только освободитесь.
– Большое спасибо. Не преминем.
Я все думал над тем, когда в последний раз на заводе были посетители. Тысячу лет назад? Миллионы лет? Это, честное слово, было жестоко по отношению к нему.
После того, как Кларк раздул космический корабль до его обычного размера, я загнал тяжеловоз в большой грузовой отсек, а Карл запустил свой шевроле в один из отсеков поменьше. Мы все вошли в корабль.
Освещенные шпили и башни-купола завода стремительно уменьшились под нами, когда мы помчались к краю планетки. На той стороне Микрокосмоса, которую Карл прозвал "решкой", царила ночь. Суррогатная луна низко парила в небе, а звезды, словно бриллианты на черном бархате ночи, усеивали купол неба. Внизу под нами городские комплексы лежали в темных перекрестьях улиц, и несколько слабых огоньков горели где-то в полях. Тихий, покинутый мир. Микрокосмос, который и днем-то был странен, ночью превращался в место, где царили тьма и тайна, тишина и тени. По мне словно прошла дрожь. Время на этой планете превращалось в тяжесть, которая давила, будто каменная глыба древнего храма. Я вдруг почувствовал свирепое желание как можно скорее покинуть это место, это кладбище веков. Здесь все было мертво. Здесь была сама смерть.
Мир-диск перевернулся, когда мы перемахнули через его край. Когда мы снова увидели Микрокосмос при дневном свете, мне стало немножечко полегче. Но ненадолго, потому что комиссия по торжественной встрече уже нас поджидала.
– Вот дерьмо этакое, - сказал Кларк, бешено бегая пальцами по консоли управления.
Десятки разнообразно окрашенных огненных мушек мчались нам навстречу. Кларк заставил корабль резко подняться вверх, но не прошло и нескольких мгновений, как оранжевого цвета вихрь нагнал нас и плотно уселся нам на хвост. Эта штуковина
– Кларк, - сказал я, стараясь говорить как можно спокойнее, - что эти штуки делают?
– А, они лопают все, что попало, - сказал беззаботно Кларк, - Ну, например, они могут слопать временно-пространственный космический корабль. Они поглощают такие корабли, что-то вроде этого. Взрывное устройство не может причинить нам никакого вреда, не может с нами справиться и лучевое оружие. Но эти штуки могут нас затянуть в свою сеть и медленно разложить на составляющие кусочки. У этих гадостей достаточно для этого энергии.
– Ох ты, - ответил я.
Я в ужасе посмотрел на Карла, вспомнив одно из самых фантастических оружий шевроле, загадку, которую Карл прозвал тасманийским дьяволом. Карл судорожно сглотнул и кивнул.
Я повернулся к Кларку.
– Эти штуки из той породы, которая гонится за своей целью и не остановится, пока ее не найдет?
– Да, а ты откуда про это знаешь?
– Э-э-э... а что ты собираешься делать?
– Ну, я-то могу сделать только одно...
– сказал Кларк.
Штуковина, которая гналась за нами, все приближалась и приближалась, приноравливаясь к каждому нашему новому приращению скорости, пока мы не смогли увидеть ее нутро, кипящую, бешено пылающую топку демонического сгорания. Там словно маячила еще какая-то фигура, безумное, адское существо, бестия, которая была нацелена только на немедленное и беспощадное разрушение.
– И мне кажется, что мне лучше это сделать прямо сейчас.
Немедленно вокруг нас исчезло все - тасманийский дьявол, небо, сам Микрокосмос. На месте их вокруг нас были только бесконечные звезды.
Мы оказались в космосе.
– Ой-ой-ой, лапочка, - причитал Кларк, - вот я и снова сделал не то, что надо.
Он замолк, пробегая своими толстыми короткими пальцами по панели управления.
– Кларк, - сказал я, помолчав, - что такое случилось?
– Ох, да ничего особенного. Мы перепрыгнули в другой континуум, а этого нельзя делать вблизи такой крупной массы, как планета, особенно Микрокосмос, поскольку у него свои особенности гравитации. У нас не было выбора, но это нас не особенно утешит.
– А в чем дело-то?
– Ну, в том, что я и понятия не имею, где мы находимся. И когда мы находимся. Ни-ка-ко-го. Мне придемся провести очень много замеров, чтобы высказать какую-либо обоснованную гипотезу. А моя необоснованная гипотеза сводится к тому, что мы перескочили примерно через десять биллионов световых лет.
Дарла, которая стояла возле меня, сомкнула руки у меня на талии и прижалась ко мне. Мне тоже надо было кого-нибудь обнять. Я положил руку ей на плечи и прижал ее к себе покрепче.