Дорогой враг
Шрифт:
— Добрый день, — донесся до нее уже ставший знакомым голос. — У вас такой счастливый вид!
Блейз подняла голову и увидела совсем близко от себя Эйдана с его плугом и лошадьми, мирно пившими воду из двух больших ведер.
— Можете посмотреть и тогда сами поймете причину.
Эйдан, внимательно следивший за движением губ Блейз, перевел взгляд на мольберт. Затем оставил плуг и, встав за спиной художницы, принялся внимательно изучать полотно.
По его лицу было заметно, что картина ему нравится.
— Не удивительно, что у вас на лице такая довольная улыбка, — наконец
На картине Эйдан выглядел гораздо выше и гораздо красивее, чем он был на самом деле. Он еще раз взглянул на холст, потом на Блейз, отчего та неожиданно для самой себя покраснела.
— Что ж, хорошо! — сказала она и рассмеялась. — Я в душе романтик. Но хотела бы написать мужской портрет, скажем, немного в стиле Гейнсборо.
Эйдан, снова внимательно следивший за движением губ Блейз, споткнулся на слове «Гейнсборо», но все же улыбнулся в ответ.
— Дайте мне слово, что сделаете это! Блейз расстелила пленку, на ней — одеяло и разложила хлеб, масло, сыр и яблоки. Затем из корзины был извлечен термос с чаем. Закончив с «сервировкой стола», она посмотрела на Эйдана.
— Вы не против того, чтобы перекусить со мной?
Эйдан сделал паузу, переводя фразу Блейз с языка губ, после чего смущенно посмотрел на нее. Если он согласится, то очень скоро его секрет будет раскрыт. С другой стороны, сыр, свежий хлеб, масло выглядели такими соблазнительными, а из открытого термоса поднимался душистый пар от первосортного чая. Кроме того, ему безумно хотелось подольше посмотреть в эти смеющиеся зеленые глаза. А впрочем, почему бы и не согласиться?
Эйдан согнулся вдвое и осторожно опустился на траву, подальше от одеяла, чтобы не испачкать его грязными от глины сапогами. Блейз отрезала кусок хлеба, намазала его маслом и положила сверху толстый кусок сыра. Затем, переложив бутерброд на тарелку, передала ее Эйдану. Тот взял тарелку, поблагодарил Блейз, и оба с жадностью, не произнося ни слова, набросились на еду. Краем глаза Эйдан наблюдал за Блейз. Когда же она подняла голову, то повернулся и посмотрел ей прямо в лицо. Она улыбнулась.
— Вы знаете, я всегда думала, что сельский пейзаж можно рисовать только летом. Но многие коттеджи осенью выглядят гораздо более красочными, чем даже в августе, когда я приехала к леди Уэсткомб договариваться об аренде жилища.
Эйдан слизнул кусочек масла с пальцев, не подумав о том, что этот жест может шокировать Блейз. Она поспешно отвела глаза в сторону.
— Эту яркость придают георгины, — поспешно сказал Эйдан. — У меня в саду их полно. Они любят бабье лето и особенно красивы именно теперь. А еще мамзы.
— Что?
— Мамзы.
— Что это такое?
— Их еще называют очень сложно: три… кри… зам…
— Хризантемы? — догадалась Блейз.
— Да, именно они.
Эйдан не осмелился повторить столь сложное для него слово. Блейз, заметив это, решила, что его частое смущение объясняется косноязычием, которого он стеснялся. Она еще подумала, не постоянные ли насмешки, на которые так падки дети, заставили Эйдана переехать сюда и заняться лошадьми?
— Хорошо, — сказала Блейз, решив
Эйдан улыбнулся. Ему нравилось, как Блейз смеется. У нее это получалось легко и естественно. При этом глаза становились почти голубыми, как незабудки.
— В это время года, — назидательно сказал Эйдан, — очень легко отличить цветочные стебли от сорняков. Сейчас цветок либо уже совсем расцвел, либо его головка показалась из-под земли. А сорняки только еще начинают прорастать. Если хотите, я могу прийти к вам и все показать.
Эйдан смутился и замолчал. Уже в который раз он сначала говорит, а потом думает! Он откусил кусочек соленого огурца и посмотрел в сторону поля. Лошади уже напились и спокойно дремали, повесив головы.
По листьям деревьев зашелестел легкий ветерок. Блейз поежилась и посмотрела на небо.
— Надо спрятать холст и сложить мольберт. Того и гляди, пойдет дождь.
Эйдан, казалось, не слышал ее слов и продолжал наблюдать за лошадьми.
Блейз пожала плечами и занялась мольбертом. Он повернул к ней голову и, казалось, только теперь увидел, что она начала складывать вещи. Блейз же насмешливо скривила губу. Она знала, что не принадлежит к числу ярких и интересных собеседников. Ибо на протяжении многих лет не имела возможности разговаривать ни с кем, кроме своей больной матери. Постоянное дежурство у ее постели сделало Блейз достаточно скучным человеком. Но… Но все равно: Эйдан мог бы быть более учтивым и уделять ей чуточку больше внимания!
Она аккуратно сложила холст и положила в сумку. Когда же обернулась, то увидела, что Эйдан занят тем, что тщательно стряхивает со своего комбинезона хлебные крошки.
— Спасибо за ланч, — сказал он, чувствуя себя еще более неловко. Теперь он понимал, что сделал ошибку, приняв предложение Блейз перекусить вместе.
— О чем вы говорите! — разочарованным тоном ответила Блейз.
Ей очень хотелось, чтобы Эйдан остался рядом еще на некоторое время. С развевавшимися на ветру густыми длинными волосами он показался ей просто-таки прекрасным. Эйдан стоял совсем рядом и смотрел на нее. Его кожа, казалось, была выдублена из шкуры, и Блейз вдруг очень захотелось ее потрогать. А заодно исследовать морщинки, лучившиеся в уголках глаз и углублявшиеся, когда Эйдан улыбался. Хотя, как уже успела заметить Блейз, такое с ним случалось довольно редко.
— Хотите еще чаю? — предложила Блейз, потянувшись за термосом.
Эйдан слегка прищурился. Он знал, что правильно прочел по губам Блейз ее слова. Но кроме слов, было и нечто еще. Что-то настойчиво твердило ему: она хочет, чтобы ты остался!
Эйдан старался не верить своему внутреннему голосу. Но в глубине души понимал, что не ошибается. Эта женщина действительно не желает, чтобы он, Эйдан Шоу, уходил!
Он почувствовал, как на его глаза навертываются слезы. Ведь за всю жизнь никто не искал его общества или дружбы. За исключением матери, которая умерла много лет назад.