Дорогой, все будет по-моему!
Шрифт:
Когда Салли спустилась в холл, Джеймсу показалось, что она смотрит на него вызывающе, и гнев снова всколыхнулся в нем. Какое право она имеет портить ему жизнь?
Он заговорил негромко, надеясь, что слова не долетят до ушей Джима:
– Ну что – гордишься собой?
С Салли слетела вся ее напускная самоуверенность, а на лице отразилось полное замешательство. Если бы только Джеймс умел правильно читать по лицам!
– О чем ты говоришь?
– Ты прекрасно знаешь о чем. Как странно, что эта женщина из департамента объявилась именно сейчас, столько времени спустя.
Салли, хотя Джеймс об этом и не догадывался, сначала подумала, будто он пришел сказать, что произошло недоразумение и ее снова ждут в лечебнице, – по пути из
– Из департамента?
– Не пытайся разыгрывать невинность, – прошипел Джеймс и тут увидел себя со стороны: стоит на крыльце начинающий седеть мужчина средних лет и грозит молоденькой девчонке словами, взятыми из посредственного полицейского фильма. – Может быть, довольно? Налоговики, строители… ты сполна рассчиталась со мной, ты ведь добивалась именно этого? Мне жаль, если я в самом деле поступил несправедливо, но ты мне отомстила. Давай считать, что мы квиты.
Он повернулся и пошел, потому что сказать ему больше было нечего. Что толку в дальнейшем разговоре? И кто знает – не прячет ли она в рукаве еще какой-то сюрприз.
Глава 28
После занятий по рефлексологии Кати со своими сокурсниками заходила в паб. Группа оказалась приятная – в основном женщины, что в настоящий момент ее более чем устраивало, потому что мужчинам она теперь не верила. Паб находился прямо за углом колледжа, там всегда можно было найти свободный столик, выпить по парочке бокалов вина и обсудить пройденный материал или же, а это случалось все чаще по мере того, как продвигалось обучение, поговорить о собственных проблемах. После чего медленно и осторожно – помня, что она слегка навеселе, – Кати ехала домой, где ее встречал жалобами Джеймс.
Чувство свободы, которое давали ей эти несколько часов, было безмерным. Она словно нащупывала свой неповторимый путь в жизни в преддверии того времени, когда снова останется одна. И если Джеймсу не нравилось, что она, вместо того чтобы мчаться к нему домой, проводила время с новыми друзьями, так и плевать. Ее уже не волновало, что он подумает. Он несколько раз порывался приехать в Линкольн и зайти в паб вместе с ними, но Кати хотела этого меньше всего. Это были ее друзья, ее круг общения, и она не хотела ими делиться. Он обиделся, растерялся, спросил подозрительно – а есть ли в их компании мужчины, и она собралась уже ответить: «Не все такие, как ты. Секс – это еще не все в жизни», но прикусила язык и мягко заверила его, что если мужчины и есть, то только геи или совсем уж непривлекательные.
– Тебе они не понравятся, – сказала она о своих новых друзьях и пояснила: – Все философы, интеллектуалы, ты сразу начнешь с ними спорить.
Первые несколько недель Джеймс ходил обедать и пить пиво в ближайший паб, но в последнее время Кати, возвращаясь домой, находила его сидящим на диване. Вид у него был при этом обиженный. Она решила не обращать внимания. С его стороны было невиданным лицемерием возмущаться ее единственным в неделю свободным вечером, тогда как сам он жил в свое удовольствие с двумя женщинами.
Через своих новых друзей – некоторые из них уже имели большой опыт практической работы, а другие были всего лишь новичками в альтернативной терапии – она нашла несколько новых пациентов и стала посещать их на дому с раскладным массажным столом, не ожидая, чтобы они приезжали к ней. Конечно, это отнимало больше времени, но она вдруг почувствовала, что ей такая жизнь нравится. Если продолжать в таком духе, она сможет с лихвой себя обеспечивать. Люди хорошо платили специалисту, который предлагал им лечение у них дома, пусть они и жили далеко от Линкольна. Кати смогла в два раза увеличить свой заработок. Даже если принять во внимание дополнительный расход бензина и время, потраченное на поездки, она прекрасно справлялась. Люди, занятые днем на работе, с готовностью выкладывали добавочную сумму за визиты на дом по вечерам и в выходные, и очень скоро вечера воскресений и понедельников тоже оказались у нее заняты, и Джеймс стал жаловаться, что теперь совсем ее не видит.
Кати уже начала подумывать, чтобы отказать Оуэну в лечении, несмотря на то что прогресс в его состоянии был налицо. Она все больше утверждалась в мысли, что он держит ее за дурочку. Время, когда она лечила пациентов бесплатно, осталось позади.
Но он вдруг явился к ней однажды утром с тремя десятифунтовыми бумажками в конверте и объяснил, что нашел новую работу и теперь может, наконец, с ней расплатиться.
– Всего лишь вахтером в больнице. Но прожить можно. Кати была потрясена.
– Оуэн, это же замечательно! Это несомненная удача. Я вами очень довольна. Подождите, скоро вас ждут новые приятные сюрпризы. Так всегда бывает.
– Я выплачу вам все до пенса – правда, частями, со временем, – засмеялся Оуэн.
Он зашел прямо с работы, сказать, что не сможет приходить по средам. Он больше не мог позволить себе роскошь получать что-то даром, и этим новым взглядом на жизнь он целиком обязан ей. Может быть, когда он вернет ей долг и сэкономит немного денег, она позволит ему пригласить ее на обед?
Но как ни было Кати приятно, что ее труды не пропали даром, она не собиралась соглашаться на его предложение. Сейчас ей меньше всего хотелось связываться с мужчиной, особенно со слабым и неуверенным в себе, каким был Оуэн.
– Это вовсе не обязательно, – ответила она вежливо. – Но все равно большое спасибо.
Оуэн густо покраснел.
– Я вовсе не имел в виду свидание или что-то такое. Я думал пригласить вас вместе с Джеймсом, – пробормотал он.
– Честное слово, Оуэн, лучше копите деньги. Но большое вам спасибо. Это очень мило с вашей стороны. – И она поцеловала его в щеку в знак того, что разговор закончен. – Желаю вам удачи. Во всем, – сказала она.
Пол Финч, родной дядя Салли О'Коннел, всегда был в самых лучших отношениях с местным ветеринаром. Он считал Джеймса человеком надежным и добросовестным, всегда быстро откликавшимся на экстренные вызовы. Он понимал животных и был добр к ним, хотя без лишней сентиментальности, на которую, как и сам Пол, просто не имел времени. Если вы фермер, то привыкаете смотреть на домашний скот как на предмет потребления. Обращайся с ними хорошо, ведь счастливая корова – это здоровая корова, а здоровые коровы дают хорошее молоко, и помни, что они доставляют тебе средства существования. На Рождество Пол всегда презентовал Джеймсу бутылку виски в знак признательности за услуги и за то, что они обходились ему дешево, поскольку по договоренности он платил Джеймсу наличными. Этот подход казался ему прежде всего разумным, никто не оставался в проигрыше, и кроме того – все так делали.
Когда однажды в его дверь постучал человек из налоговой инспекции и стал задавать вопросы, первым побуждением Пола было все отрицать. Ведь в конце концов, если он не признается и Джеймс тоже, никто ничего не докажет. Но тут он вспомнил выражение заплаканного лица своей племянницы, когда она вчера рассказывала ему о визите бывшего шефа и обвинениях, которые он бросил в ее адрес, и неожиданно ему расхотелось покрывать этого человека.
– Мне проще платить наличными, – сказал он почти неожиданно для себя мужчине в строгом костюме и с папкой. – Так я точно знаю свои расходы. Не люблю я этой возни с банковскими счетами, – добавил он, талантливо разыгрывая роль простоватого фермера. В действительности Пол не только имел на счете солидную сумму, но и пополнял ее регулярно. Органические удобрения себя оправдывали. – А что он делает с деньгами – это меня не касается. Сообщает он вам о своих доходах или нет – не мое дело.