Дорогой, все будет по-моему!
Шрифт:
– Но это же замечательно! Я только одного не пойму – почему ты скрывал от меня?
– Потому, что я ничего не рассказал им о тебе. Потому я и пригласил их в Линкольн, а не сюда. Понимаешь, я подумал, что для них это и без того большой прогресс – признать, что мой брак распался не по моей вине. По-моему, они едва ли готовы принять факт, что теперь у меня другая женщина. Пока еще нет. Они наверняка станут думать, что мы с тобой сошлись, еще когда я жил со Стеф, что я разбил семью и ты послужила причиной. А я не могу допустить, чтобы они питали к тебе враждебные чувства.
Ей пришлось
– Но все-таки почему ты не рассказал мне? Я бы все поняла. Я была бы очень рада, что ты наладил с ними отношения.
Он посмотрел на нее, как счастливый щенок:
– Конечно, ты права. Прости меня, дорогая. Я тебя недооценил. Просто… я не привык еще жить с таким чутким и отзывчивым человеком, как ты!
– Но я считала, что между нами нет секретов, – сказала Кати, сумев избежать даже намека на сарказм.
– Я знаю, ты права. Но иногда я забываю, до чего ты потрясающая женщина. После всех лет, проведенных со Стеф… Она никогда меня не понимала.
– Я думаю, все просто замечательно. И когда ты почувствуешь, что готов им все рассказать, мы пригласим их к нам сюда и станем настоящей семьей.
– Непременно! – Он обнял ее, и она почувствовала сквозь его рубашку, что он весь в поту.
Глава 24
Стефани жалела, что визит Полин и Джона в Лондон продлился так недолго. Посадив родителей в пятницу утром в такси, которое должно было отвезти их на вокзал Паддингтон, она подумала, что будет очень грустно, когда они перестанут быть ее свекром и свекровью. Обнимая Полин на прощание, она почувствовала, как к глазам подступают слезы. «Держись, – приказала она себе, – они все равно останутся дедом и бабушкой Финна, и ты сможешь видеться с ними не реже, чем раньше».
Полин находилась под впечатлением поездки в Линкольн и не могла нарадоваться, что Джеймс сумел провести с ними так много времени, несмотря на свою занятость. Стефани была немного разочарована, что свекровь не упомянула о симпатичной женщине – знакомой Джеймса, с которой они там встретились. Тогда она могла бы порасспрашивать Джеймса об этой женщине и заставить его попотеть. Она уже слышала от Кати подробный рассказ о том, как произошла эта встреча.
Финна эти два дня безбожно баловали, пичкали любовью и заботой. Он сумел уговорить бабушку и дедушку, чтобы они по пути домой из школы купили ему морскую свинку, которая теперь с надутым видом сидела в большой клетке, вынесенной в сад. Клетку принес Джеймс после того, как Стефани позвонила ему в панике и сказала, что свинка шастает по всей кухне. Финн назвал свинку немного прозаически – Дэвидом, в честь своего любимца Доктора Кто.
Джеймс вел себя безупречно, позволив родителям вволю предаваться воспоминаниям о своем детстве. Стефани хотелось, чтобы они погостили подольше. Каким-то образом в их присутствии атмосфера в доме ощутимо разрядилась. Ей было труднее общаться с Джеймсом, когда они оставались наедине. Он тоже казался уставшим и несколько подавленным – должно быть, начинало сказываться напряжение двойной жизни.
– Мы вовсе не обязаны облегчать ему жизнь, – сказала она Кати, когда они разговаривали по телефону утром в понедельник.
– Вот именно, – согласилась Кати.
К тому времени, как Джеймс вернулся домой в следующую среду, Стефани успела пробежаться по магазинам и купила джемпер с глубоким вырезом, снимок которого прислала ей Кати. «Всего за 9,99 фунта в «Нью лук»! – гласило сопроводительное послание. – Он стоит того». Расцветка была дикая – пурпурно-розовая, с каким-то непонятным абстрактным узором. Стефани подумала, что никогда не выбрала бы такую вещь при своем цвете волос, но джемпер невольно врезался в память, и Джеймс наверняка его запомнил. Эта идея пришла в голову Кати, и Стефани обрадовалась, что теперь и она активно принимает участие в реализации их плана, изыскивая способы позабавиться за счет Джеймса.
К его возвращению Стефани была уже дома. Она подбежала к двери, с нетерпением распахнула ее и лучезарно улыбнулась Джеймсу, словно он был монахом из обители Святого Бернарда, в снежную метель поспешившим к ней с фляжкой бренди. Ее энтузиазм немедленно отразился и на его лице – он явно был рад ее увидеть. Но тут она заметила, как его глаза скользнули вниз, и улыбка на мгновение сменилась замешательством. Стефани едва не расхохоталась, но вместо этого сама оглядела свой джемпер и сказала с невинным видом:
– Ну, как тебе нравится? Я его сегодня купила.
Побледневший Джеймс сумел промямлить:
– М-м-м… да, довольно мило.
Но она заметила, насколько вещица действует ему на нервы.
В пятницу она попросила его вернуться домой пораньше, потому что собиралась пойти с Наташей в паб. Обычно она только пропускала стаканчик вина на скорую руку после работы. Джеймс всегда начинал стонать, когда его просили посидеть с Финном.
– Я и так редко тебя вижу, – жаловался он, и Стефани обычно бывало приятно, что ему грустно лишний раз коротать вечер без нее. Теперь-то она понимала, что он просто-напросто не хочет препираться с Финном, убеждая его лечь спать вовремя.
Но в этот раз он согласился сразу и без жалоб.
Стефани в обществе Наташи отвела душу в пабе и вернулась домой в состоянии приятного опьянения и в самом великодушном настроении.
В субботу Финн был на седьмом небе от счастья – Джеймс встал рано и пошел с ним на задний двор сооружать домик для Дэвида. Они сделали клетку-шалаш из дощечек, а потом Джеймс повел сына в магазин стройматериалов, где они купили проволочную сетку для загона. Стефани слышала, как они оживленно что-то обсуждают во дворе. Как бы там ни было, но Финн обожал проводить время с отцом.
– Не забывай каждый день кормить его, менять воду и выпускать побегать, – наставлял Джеймс.
Стефани раздвинула планки жалюзи и посмотрела в окно. Финн жадно ловил каждое слово отца.
– И еще ты должен помнить, что Себастьян, если дать ему такую возможность, немедленно сожрет Дэвида!
Финн кивал с торжественным видом.
– И ты должен проверять перед сном, чтобы дверца домика была заперта, иначе ночью до него могут добраться лисицы.
Стефани вынесла им перекусить бутерброды и колу и наблюдала, как они едят, сидя рядышком на траве. В четыре часа она вышла посмотреть, как Дэвида торжественно пересаживают из клетки в его роскошное новое жилище, где он немедленно забился в угол с прежним, недовольным видом.