Дороже крыльев
Шрифт:
Судя по часам, висящим над входной дверью, мне стоит поторопиться. Всё-таки, вряд ли рассказы о дисциплине – просто сказки. Поэтому я выхожу за дверь спокойно направляясь в сторону выхода из школы, хотя на самом деле это не выход, это просто площадка, огороженная Туманной Завесой, сквозь которую и архидемон не пройдёт… Опять вспоминаются легенды человеческого мира, не знающего, что на самом деле и ангелы, и демоны – просто разные народы, такие же как и люди, но есть и отличия…
Наш мир создан Творцом по образу и подобию Изначального, но ангелы и демоны не призваны, как это принято думать, а созданы, как и люди. Со своей свободой, своими проблемами, но и более строгими законами. Ангелов судят по помыслам и душе,
Вот и плац, на котором ровными рядами выстраиваются ангелы. Интересно, а меня куда? Я вообще в каком классе? Если по возрасту судить, то в шестом, а по статусу – в четвёртом. Поэтому теряюсь и не знаю, куда идти. Вот сейчас и узнаю, наверное, насколько правда то, что о дисциплине рассказывают.
Я вижу какого-то старшеклассника, стоящего рядом с трибуной. Он улыбается, чуть раскрывает крылья, и меня сразу же несильно бьёт молнией, заставляя отпрыгнуть, потом ещё и ещё, явно гоня куда-то. Слева и справа слышатся смешки, старшеклассник начинает улыбаться сильнее, будто наслаждаясь ситуацией, и тут откуда-то из синей глубины небес прилетает уже ему.
Получается, он действительно наслаждался моей болью и моим униженным положением, потому что выглядит Воздаяние, как ревущий столб огня, после которого остаётся только упавший на колени бескрылый ангел. Лишение крыльев – это очень суровое наказание, очень, суровее него – только высылка в ад. Рядом с провинившимся появляется суровый ангел в бирюзовой форме блюстителя, после чего исчезают оба, а я ловлю на себе испуганные взгляды. Интересно как… Но, несмотря на произошедшее, я вызываю у себя сочувствие к оступившемуся собрату, чтобы не последовать за ним. Это не ложь, поэтому всё получается. Искренние же чувства, просто не надо думать о том, что так ему и надо, я не судья, чтобы судить…
После этого я уже и сама понимаю, куда мне надо идти, поэтому спокойно пристраиваюсь к небольшой группе школьников, негромко поздоровавшись с будущими соучениками. На меня смотрят с интересом, наверное, пытаясь оценить, почему именно я вызвала такое странное поведение старшеклассника. Мне это, правда, и самой интересно, но я молчу, приветливо улыбаясь… Ну и намечая жертвы, конечно.
– Привет, – улыбается мне ангелица с необычными для ангелов карими глазами. – Меня Моника зовут, а тебя как?
– Привет, Моника, – отвечаю я ей. – Я – Катрин, будем знакомы!
А чего не улыбнуться в ответ? Хорошая же девочка, по всему видать, может быть, даже не буду над ней шутить. Или буду, но мягко… Потом решу, потому что раздаётся резкий звук, после которого все стремятся занять свои места. По крайней мере, мне так кажется. Движение на плацу едва заметно глазу, но через минуту или две, сколь хватает глаз, выстроены серые разновозрастные ряды.
На трибуне появляется статный архангел, мне, впрочем, неинтересный. Или интересный? Это же директор, по идее. Интересно, если ему гремлинов в кабинет запустить, он меня отчислит? Делаю заметку в памяти: выяснить, где бы тут гремлинов наловить. Сейчас архангел вещать начнёт. Наш вещал о необходимости хорошо учиться, этот, наверное, то же самое петь будет. Не уважаю я взрослых больше, они своего, можно сказать, добились.
– Курсанты! – начинает свою речь директор, странно, но я не слышу фальши в его голосе. – Мы рады приветствовать вас на празднике начала нового учебного года! Пусть начался он с прискорбного события, в котором мы ещё будем разбираться, но ничто
– Ура-а-а-а! – начинают хором кричать старшие классы, а мы молчим, потому что не знаем, что это за «праздник».
– Сейчас старшие проведут младших по школе, – продолжает свою речь архангел. – У каждого младшего будет свой помощник из старших…
Хочу схватиться за голову. Знаю я этих помощников, был у меня такой в первом классе, чуть что – за душестимулятор хватался. А это больно, когда внутри всё гореть начинает, лучше бы бил, что ли… Интересно, а эти «помощники» будут бить или как-то иначе вразумлять? Они же понять даже не пытаются… Вот почему так? Непонятно. Кажется же – сами такими были, почему им хочется вбить всех в какие-то жёсткие рамки?
Глава вторая
Утро начинается с истошного визга. Подскочив на кровати, я соображаю, что это такой будильник в этой школе. Помянув всех демонов, которых вспомнила, плетусь в душ. Соседок у меня по-прежнему нет, что странно с одной стороны, но хорошо с другой – не нужно привыкать к чужим ангелам и допускать их в своё личное пространство. Я по натуре – одиночка, потому что доверять не спешу… Ну и, учитывая, что меня предали самые близкие люди, трудно ожидать доверия. Наверное, буду учиться заново доверять.
Пока моюсь, вспоминаю прошедший день. Праздник был действительно праздником – в ангельской интерпретации этого слова, что означало – нудные речи, поучения, сладости и шипучие напитки. Как я понимаю – напоследок, чтобы было что вспомнить. Хотя в поведении взрослых мне и почудилась вчера забота, но это, скорей всего, мне только показалось, потому что я ещё полностью не приняла факт того, что сделали… родители. Какой же ребёнок не хочет быть любимым?
Если я правильно помню, у меня не так много времени, хотя вроде бы в первый день нет зарядки. А если и есть, то я её уже пропустила, да и гори она… Хуже уже не будет. Почему-то сегодня мне очень невесело, то ли устала, то ли злюсь. Скорей, второе, чем первое, потому что не с чего мне уставать, пора стремиться к отчислению. А боль… А что боль? Больнее, чем мне сейчас, они все вряд ли смогут мне сделать. Нет у них таких сил, я это точно знаю.
Так… Надо вспомнить, о чём вчера говорили. Сначала в столовую, затем на занятия… А на какие? Не помню, значит, кого-нибудь спрошу. Но в первую очередь следует поесть, потому что кто знает, как здесь вообще кормят. Сбежать отсюда точно нельзя, я во время «праздника» проверила. На днях ещё проверю, потому что очень не люблю замкнутые пространства. А тут вся школа замкнута…
Столовая представляет собой мешанину столиков, за которыми уже сидят явно голодные, судя по глазам, школьники. Оглядываю длинное и узкое помещение, не сразу заметив машущую мне рукой Монику. Натянув на лицо улыбку, я иду к ней как к самому простому источнику информации. Помню, как нас пугали открытостью наших помыслов перед Творцом, а потом я нашла в библиотеке книгу, сводившуюся к простому тезису: «Делать ему больше нечего». То есть только серьёзные нарушения сразу же наказываются, а на личное пространство Творец не замахивается. В отличие от слуг своих, ибо и ангелы, и демоны служат Творцу. Интересно, а почему их за гордыню не нахлобучивает?
– Привет, – улыбаюсь я Монике. – Как спалось?
– Грустно, – вздыхает она, с тоской посмотрев вдаль. – Садись…
– Спасибо, – благодарю я, усаживаясь на жёсткий стул и оглядываясь по сторонам. – А кормить тут будут?
– По команде… – ещё грустнее отвечает мне девочка примерно моего возраста. – И времени будет немного… Тоже вчера не слушала?
– Ты тоже?! – удивляюсь я, не понимая, откуда тогда взялась информация. – А…
– Никто не слушал, – тихо всхлипывает Моника. – Куратор с утра в комнату приходил, подвесил вверх ногами и рассказал… Я домой хочу…