Дороже крыльев
Шрифт:
– Так нас и отпустят, – криво усмехаюсь в ответ, но соседка отреагировать не успевает, так как звучит сигнал, похожий на тот, что поднял меня с кровати.
Спустя мгновение перед каждым появляется его, насколько я понимаю, порция… хм… еды. Сильно подозреваю, что тот, кто не доест, так или иначе пожалеет. Похоже, что за ночь моё доверие ко взрослым атрофировалось полностью. Ладно, чем нас кормят?
Хлеб, масло, манная каша. Интересно это тем, что, во-первых, набор продуктов людской, а не ангельский, а во-вторых, самим набором. Так, по-моему, у людей кормят детей, у ангелов пища всё-таки больше растительная,
Лишь проглотив первую ложку, я понимаю, что именно сделали коварные наставники: еда у нас вполне привычная, но выглядит, как человеческая. Обман, строго говоря, но в мире взрослых всё обман, поэтому неудивительно. Хотя мысль мне подали интересную, надо будет почитать о том, как это можно сделать, и вот тогда… тогда я развернусь! Тогда они все ещё пожалеют…
Почему у меня такое ощущение, что я сейчас расплачусь? Становится как-то вдруг горько на душе, как будто ударили словом, как взрослые умеют. Даже Моника заметила, смотрит на меня с тревогой, но я натягиваю на лицо улыбку. Я натягиваю эту улыбку, чтобы никто не догадался, как мне тоскливо. Отчего это со мной? Что произошло? Я не понимаю. Не было же такого никогда!
Доесть я успеваю, по наитию схватив два куска хлеба перед тем, как все тарелки исчезают. Вот оно что… Времени на еду немного даётся, и тот, кто долго думал, останется голодным. Не скажу, что интересно, скорей, жестоко. Но у взрослых, как всегда, есть какое-то объяснение или даже великая цель. Если их сверху не приголубливает, значит, цели должны быть. Тут мне представляется, что каждого, кто думает, как бы сделать жизнь школьников горше, молния бьёт. Даже хихикнула тихо – очень приятное зрелище, на мой взгляд.
– Не знаешь, какие у нас уроки? – интересуюсь я у Моники, с некоторым сочувствием слушая разочарованный стон, пролетевший по залу. Сразу видно, кто здесь только начал учиться. Учтём.
– На второй этаж надо, – отвечает мне она. – Там вводный урок и расписание раздадут. А потом я родителям напишу…
– Если сбежать хочешь, то шансов мало, – делюсь я с Моникой своими выводами. – Но попробовать можно.
– Ты что! – машет она на меня руками. – Сюда попасть – везение огромное! Просто напишу, а ты своим писать будешь?
О, Творец, как удержаться от слёз? Я даже кулаки сжимаю, стараясь сформулировать ответ так, чтобы не солгать. Не люблю врать, лучше уж недоговорить, чем потом запутаться, поэтому быстро пытаюсь что-то придумать, но Моника просто кивает, по-хозяйски берёт меня за руку, уводя в сторону дверей. Я даже не сопротивляюсь, пытаясь понять, что это только что произошло?
Что вообще происходит со мной? Я же всегда улыбчивая, спокойная, а сейчас два раза уже чуть не заплакала. Может, отравили чем? Или на меня так подействовало предательство… родителей? Нужно брать себя в руки, нужно. Пока иду, можно немного помечтать – вот выгонят меня, вернусь я домой и буду показывать родителям пятый угол, им он точно нужен!
***
Самое интересное то, что нет наказания за помыслы. Тут одно из двух: либо намерение – вовсе не значит действие, либо я в своём праве. То есть нам в школе опять лгали, получается.
Вот и кабинет, обычный такой классный кабинет – стул преподавателя, пустой, кстати, стол, доска, ряды парт. Моника идёт к первой парте, занимая и мне место, я же достаю из кармана вилы. Маленькие, конечно, они потом увеличатся, если на них сядут. Родители-то вещи перебрали, но вот заглянуть во внутренние карманы моей одежды никто не догадался. Поэтому некоторый запас имеется… Итак, Моника уселась за парту, откуда наблюдает за мной большими круглыми глазами, я же присаживаюсь на корточки, начав аккуратно приращивать вилы на их законное место.
Почему-то не получается. То ли приращивалка отсырела, то ли вилы некачественные. Я пыхчу уже от негодования, а щелчка постановки на «боевой» взвод всё нет. Я не могу просто так уйти, поэтому иду на риск – концентрирую силы на вилах. Тут очень важен контроль, потому что одна ошибка – и что угодно произойти может. Убить не убьёт, но больно будет. А кто же боли-то хочет?
– Что, не получается? – тихо интересуется кто-то рядом, на кого я даже посмотреть не могу, потому что контроль. – И не получится.
– Всё получится, – возражаю я ему, приподнимая руку для лучшей концентрации. – Да что же это такое?! Как заговорённые!
– Молодец, курсант Катрин, – уже громче произносит непрошенный сосед. – Можешь идти на место.
Тут я оглядываюсь, чтобы увидеть то, что и так уже было понятно. Рядом со мной обнаружился взрослый… Ну вот как мне могло так не повезти, как? Судя по всему, это моя несостоявшаяся жертва, но он совсем не сердится, а, распрямившись, ждёт моей реакции. А я что?
Делаю независимое выражение лица, я умею, перед зеркалом тренировалась! Так вот, приняв независимое выражение, спокойно отправляюсь за парту, обдумывая уже и план «Б». Моника смотрит на меня… вот трудно сказать, как именно, я это выражение интерпретировать не могу. Но спросить не успеваю – учитель начинает урок.
– Итак, меня зовут Авиил, я – ваш наставник, – сообщает учитель. – Пока вы пытаетесь запомнить моё имя, у меня вопрос: что вы поняли за завтраком?
Воцаряется молчание, насколько я понимаю, большинство вопроса не поняли. Молчу и я, чтобы заучкой не прослыть, потому что вода дырочку найдёт, а быть ещё и битой мне совсем не нравится. Некоторое время Авиил ещё ждёт, но, как-то поняв, что я сообразила, утыкает взгляд в меня.
– Курсант Катрин, – зовёт он. – Ну-ка, скажи-ка мне, что ты поняла за завтраком?
Что поделаешь, надо отвечать, прослыть дурой мне не хочется.
– Нельзя делать выводы по внешнему виду, – отвечаю я прописной истиной, в надежде, что вольный ответ будет принят благосклонно.
– Очень хорошо! – радуется учитель, ставя меня в тупик.
Ангелы очень любят формальные ответы, соответствующие установленному порядку, а тут, получается, и просто ответить можно? Это необычно. Я-то хотела просто спровоцировать, чтобы сравнить, потому что за неформализованный ответ обычно просто читают нотации, но не вышло. Как и, похоже, за попытку пристроить вилы. Но вилы – это первая попытка, банальная, можно сказать, у меня ещё много придумок есть, как жизнь сделать веселее.