Дороже всего на свете

Бетс Хейди

– Только иногда, – сказала она, беря в руки бутылочку с водой, которую он купил ей вместе с пиццей.

– И все-таки как часто?

Она снова смутилась, но решила быть с ним откровенной.

– Мне очень часто хочется мороженого. Я могу съесть сразу шесть порций, хотя раньше вполне хватало одной. Так что я чувствую себя обжорой. Тут она заметила лежащую недалеко от нее упаковку цветных леденцов. – Вы знаете хоть кого-нибудь старше шести лет, кто любит эти леденцы?

Берк слегка улыбнулся.

– Я полагаю, беременные женщины, – он потянулся

к упаковке с леденцами и достал ярко-желтый, – а также будущие отцы.

Она с улыбкой посмотрела на него. Интересно, сколько глянцевый журнал заплатил бы за историю о том, как самый завидный жених Чикаго лакомится цветными леденцами на заднем сиденье своего лимузина? Рядом с суррогатной матерью нерожденного малыша. Ей стало смешно.

– Неплохо, – пробормотал он. – Конечно, не так чудесно, как я помню из детства, но я могу понять, почему вы их так любите.

Тут он стал серьезным и внимательно посмотрел на нее.

– Надеюсь, вы всегда будете говорить мне о том, что вам нужно. Даже о кукурузных хлопьях или мороженом в три часа ночи.

Она улыбнулась, тронутая его вниманием и заботой:

– Спасибо, надеюсь, я не скоро их захочу. По крайней мере не в ближайшие несколько месяцев.

Она заметила, что он сглотнул и сжал челюсти.

– Вы правы. Теперь, я думаю, можно ехать.

– Семь месяцев, если быть точной, – сказала она в тот момент, когда машина подъехала к дверям ее дома.

Было трудно поверить, что она беременна. Хотя вот уже два месяца она носит под сердцем ребенка этого человека.

Ее мама, наверное, умерла бы, если б узнала, что она пошла на такое. И Шеннон решила держать все в тайне настолько долго, насколько это возможно.

Шеннон знала, что мама не поняла бы ее. Ведь есть и другие возможности заработать деньги. Но Шеннон уже убедилась в том, что ее согласие стать суррогатной матерью было единственной возможностью получить необходимую сумму. Девушку смущало лишь одно: ее мать никогда не увидит собственного внука. Но что сделано, то сделано. Шеннон понимала, что будет невероятно тяжело расстаться с ребенком, но в то же время она знала, что Берк станет прекрасным отцом. Конечно, у нее не будет возможности воспитывать этого малыша. И уж тем более она не могла рассчитывать на то, что отец ребенка влюбится в нее.

Водитель вышел из машины и открыл дверцу, подав ей руку. Берк тоже вышел и начал доставать бесконечные коробки с пиццей.

– Давайте я отнесу все это вам домой.

– О нет, я больше ничего не смогу съесть, – возразила она, возвращая коробки обратно на сиденье. – Вы найдете, кому их отдать. – Она повернулась к водителю, который стоял в ожидании дальнейших указаний. – Вот вам, например. Возьмите несколько коробок. Ведь у вас есть дети?

Водитель вопросительно посмотрел на Берка.

И так как Берк не возражал, он сказал:

– Да, мэм. Я думаю, они не пропадут.

Берк вновь подошел к коробкам. Он приоткрыл пару крышек, выбрал ту пиццу, которая ему больше понравилась, взял эту коробку и сказал:

– Вы можете забрать все остальное. А я провожу мисс Мориарти до квартиры.

Она было открыла рот, чтобы снова возразить, но передумала, взглянув на него.

– Спасибо, – просто ответила она и направилась к двери.

В жизни Шеннон было мало людей, готовых позаботиться о ней. По правде сказать, это была лишь мама. Ее отец бросил их, когда она была еще очень маленькой. Поэтому маме приходилось работать на двух работах и иногда брать работу на дом. Так как Шеннон часто оставалась одна, она научилась сама и заботиться о себе, и развлекать себя. И когда мама заболела, девушка считала естественным заботиться о ней до последнего.

Именно поэтому она и согласилась стать суррогатной матерью. Правда, ей очень повезло. Шеннон устраивали все условия контракта. Единственное, что ее смущало, – это настойчивые попытки Берка помочь ей. Она не хотела ни от кого зависеть.

Они поднялись на второй этаж и прошли к ее квартире. Открыв дверь, Шеннон пригласила Берка войти. Он шагнул в узкую прихожую и поставил коробку на тумбочку.

Она с трудом сдерживала волнение, ожидая, что скажет Берк по поводу ее бедной квартирки.

Ведь он привык к роскоши. Об этом говорил и его офис, обставленный с безупречным вкусом. И хотя ей самой квартира нравилась, Шеннон знала, что она слишком мала и скромна.

В квартире не было спальни, и Шеннон спала на небольшом раскладном диванчике в гостиной.

У окна стоял письменный стол, заваленный бумагами и книгами, а в углу на небольшой тумбочке старенький телевизор. На полках книжного шкафа и на подоконнике стояли горшочки с цветами. Но либо Берк не обратил внимания на скромную обстановку, либо он был слишком вежливым. Он просто внимательно посмотрел на нее.

– Еще раз спасибо за ужин. Пиццы были выше всех похвал.

– Я рад, – сказал Берк, доставая из кармана пиджака ручку и записную книжку. Затем прошел на кухню, потому что там было удобней писать.

– Надеюсь, вы помните, что я сказал вам? Если вам что-нибудь понадобится в любое время дня и ночи, звоните мне без всякого смущения. – Он протянул ей листок. – Это телефоны, по которым вы можете меня найти. Здесь телефон офиса, мобильный и домашний.

Наклонив голову, Шеннон взяла бумажку. Сомнительно, что она когда-нибудь решится позвонить ему в три часа ночи, чтобы заявить о своем желании съесть сыр и мороженое с джемом.

Берк дотронулся до ее щеки кончиками пальцев, отчего Шеннон почти перестала дышать. Затем аккуратно, словно боясь сделать ей неприятно, погладил ее. Тепло, исходящее от его ладони, как будто разлилось по всему телу Шеннон. Ласково взглянув на нее, Берк легким движением пальцев поднял ее подбородок. Теперь она смотрела прямо в его глаза. Она не продержится семь месяцев, если он и дальше будет вести себя так…

– Мне нравится, все, что сейчас происходит. Мне нравится предвкушение рождения малыша, нравятся мысли о том, как я буду заботиться о нем.