Дороже жизни

Стар Дана

Как же это невыносимо мучительно! Рядом с ней находиться, осознавая, что это я виноват в её боли.

Кивает. И слабым-слабым голоском отвечает:

— А-аня.

Руку ей протягиваю, для рукопожатия, но она свою быстро под простынку прячет, поглядывая на меня из-под прищуренных, густых ресничек.

Черт. Не думал, что это будет настолько трудно!

Наверно, на зоне срок отмотать — и то проще.

— Помнишь, что произошло?

Кивает, тут же голову в сторону поворачивает, намекая на то,

что разговор окончен.

— Ясно. Болит что-нибудь?

Бл*ть!

Нет, всё у неё просто зашибись!!!

А ты как думаешь, ублюдок поганый???

— У-ходи. — Едва слышно.

Дьявол!

Быстро комнату покидаю. В уборную врываюсь, кран на максимум открываю и голову в умывальник под ледяную воду засовываю.

Капец.

Что же мне делать…

* * *

Следующие дни выдались ещё ужаснее предыдущих.

Анна уже отошла от наркоза и уколов, поэтому у девочки начал проявляться характер. И он, в отличии от её внешности, был вовсе не таким уж сладким.

— Я не буду это есть! Я вообще ничего не хочу! Уходи и оставь меня в покое!!! — как только я к ней в комнату с подносом зашёл, она в меня подушкой запустила, но я увернуться успел. Тогда она вазу схватила. Ту, которую я ей, между прочим, с рынка принёс, вместе с полевыми цветами. Цветы бережно выложила, а вот вазу… вазу со всей дури в стену швырнула. Часть осколков попало в овсяную кашу. Испугавшись, резко опешил. Поднос в моих руках пошатнулся, и мне горячим чаем кисти ошпарило.

— Проклятье! Ты что творишь??

Не удержался. Тоже в ответ психанул и поднос со всей дури навернул. Всё равно еда уже не годна к употреблению.

Хорошо, что в шкаф попал.

Секунда затишья…

И снова горькие слёзы в подушку.

Я тоже человек. И меня завести — раз плюнуть. И так сдерживаюсь, как только могу. Но характер, что у меня, что у неё — не подарок природы.

Понимаю, стресс у девочки и всё такое, но для этого я здесь. Чтобы вину загладить, чтобы помочь. Панькаюсь, как с младенцем, а она, дурочка глупая, этого не ценит.

— Так, Аня, успокойся. Пожалуйста. Очень тебя прошу. Тебе поесть надо. Давай массаж сделаю?

Рядышком на табуретку присаживаюсь, а она на другой край постели пытается отползти. Я когда ладони на её неподвижные ноги положил, она всхлипнула, и со всё дури меня по рукам шлепнула, закричав:

— Да что вы со мной как с ребёнком возитесь! Я ничего не хочу! Ясно?!!!Сдохнуть хочу… СДОХНУТЬ!!! Уходите!!! Проваливайте!!! И в покое оставьте!!!

Всё, это была последняя капля терпения.

— Я ухожу, Аня. Больше не вернусь. Ищи себе другого дурака.

Дверью с маху хлопнул.

Так лихо, что штукатурка на голову посыпалась.

* * *

Целый день по парку шлялся, наблюдая за остальными больными, прогуливающимися на территории больницы.

Кто без руки, кто без ноги, а кто вообще без обеих конечностей…

Это полный писец. Если бы со мной такое произошло, я бы лично себя придушил. У них нет больше жизни. Они обречены. Но несмотря на это, безногие пациенты улыбались. Искренне! Кто-то цветы с клумбы срывал, кто-то кота местного своим ужином втихаря подкармливал, доставая из кармана несъеденный хлеб, а кто-то картины рисовал.

НОГАМИ!!!

Один мужчина, безрукий… Сидел на траве и рисовал картины.

Ногами…

Эти люди… Они достойны восхищения! Почему мы так мало о них знаем??

Почему телевизор сплошь кишит «Домом 2» и передачей, типа «Звёзды под гипнозом?» А о воистину важных вещах мир молчит??

Инвалидам не выделяют нормальные лекарства, а больница вообще давно списана под снос. Им нечего кушать. Основная еда — овсянка на воде и суп с куриными пупками.

В этот момент, я действительно начал задумываться о других ценностях. И эти ценности не крутая тачка и дом на Рублёвке, а наличие обоих рук, ног и головы. Вот что делает нас счастливыми!

Это здоровье.

* * *

Вечером я всё же решил вернуться и попробовать поговорить с Аней ещё раз. Но стоило только открыть дверь палаты, как я… сразу же в дикого волка превратился. Оказывается, девушку привязали. Ремнями. К кровати.

А она плакала и билась в истерике, захлёбываясь в собственных слезах.

— Тише, тише!!! — как ненормальный в комнату заскочил, рывком ремни разорвал и девчонку к груди прижал. По волосам погладил, в макушку поцеловал. А она… она вдруг притихла. И… обеими руками меня обхватила, прижавшись в ответ.

Ещё долго бедняжку на руках укачивал, пока полностью не успокоилась.

А вскоре, и вовсе уснула.

Осторожно на кровать положил, одеялом укрыл.

Когда невольно взглянул на синяки эти жуткие и стёртую кожу на запястьях — шею свернуть захотел! Тому, кто посмел Аню к постели приковать, ещё и совсем одну бросить.

Но не смог я уйти.

Она меня за штаны схватила и вяло прошептала, не открывая глаз:

— Денис… Н-не уходи.

Обалдеть!

Это её ДЕНИС. Боже!!!

Как будто камнем по сердцу.

Конечно, я не смог уйти.

Рядом лёг. К себе хрупкое тельце прижал и до самого утра своим теплом успокаивал. Впервые во сне она не плакала. Маленькими ручками меня крепко-крепко обхватила и сладко посапывала. А я, всё это время, на губы её слегка приоткрытые смотрел и чокался от желания их на вкус попробовать.

Не знаю, что со мной происходит.

Но кажется… я начинаю влюбляться.

Глава 4