Дорожная карта. Том 1. От Москвы и до окраин

Борисов Б.

– Ух, ты! Давай попробуем. А где ты её взял? – спросил я.

– Ты забыл, что ли? Мы с тобой в начале лета заходили в магазин «Рыболов-охотник», купили там москитные сетки, рыболовные снасти, пульки для пневматического ружья, баллончик с «ШОКом» и эти гранаты. И ты её хотел там испытать, шутник.

– Да-да, вспомнил! Продавцы все закрыли уши руками, а один даже под прилавок голову сунул, – развеселил я ребят.

– Ну, так заглянем в кружок к подружкам-ёлочкам, или белочкам оставим грибы?

– А ты думаешь, что там есть грибы?

– Знаешь,

Вася, сколько раз я здесь бывал, всегда там были. Иногда маленькие, иногда огромные, и не фаршированные.

– Фаршированные? А чем, – спросил Вадим.

Гриша громко рассмеялся, да так, что его смех подхватил старый лес и засмеялся с ним на пару.

– Какое эхо! Здесь и эхо какое-то необычное, правда, – лицо Гриши с тонкими, нежными чертами светилось такой радостью, что трудно было поверить, что оно принадлежит сильному, мужественному бойцу, и в свои одиннадцать лет, не имевшему ни одного поражения в соревнованиях по русской борьбе.

– Да, ребятки, здорово здесь! Каждый год я с нетерпением жду встречи с этим благодатным местом. В этом месте хорошо по-своему в любую погоду. Мне кажется, что энергии, которой я заряжаюсь здесь час-два, мне хватает на целый год! – проговорил дед с некоторым оттенком грусти…

Все вместе подошли к ёлочкам, дед вытащил фотоаппарат.

– Ну, что, испугались? Нет смелых? Давайте я полезу первым, – и дед поднял тяжелую ветку. Это было похоже на чукотскую юрту, только стены были из еловых веток. Вверху отверстие было больше, чем в юртах. К темноте надо было немножко привыкнуть.

– Да, здесь без вспышки не обойтись, – сказал дед, и, раздвинув ветки, сделал малышам проход внутрь природного шалаша. – Входите, господа, хорошие. Располагайтесь поудобнее. Места всем хватит.

Ребята вошли, с открытыми ртами оглядели ёлочные стены, посмотрели на небо.

– Ух, ты! – воскликнул Гриша, – вот это беседка.

– Нет, это жилище птеродактиля, он отсюда через отверстие вверху улетает на охоту. Долго нельзя оставаться, надо делать отсюда ноги, – я тоже входил в свою роль. Дед поддержал: «Да, а вот и косточки его жертв белеются», – показал он рукой на землю. Вадим прижался к деду и зашептал, – где косточки, где?

– Ну вот же, видишь, белеют.

Тишина и вдруг взрыв радости, – да нет же, это грибы! Бе-лы-е, ух, сколько их здесь! Теперь и я вышел из своей сказки, поставил корзинку на землю и по-взрослому потер руки: «Да, поработаем. Дедушка, сфотографируй ребят, и чтобы в кадре видны грибочки, а то если кому будут хвалиться – не поверят».

– А для чего я аппарат достал? Давайте, нормально разместимся, корзинки на дальний план, а сами на коленочки, ножички в рученьки, «чииз» – на губочки, глазенки в аппаратик. Птичек не будет. Снимаю, – яркая вспышка вырвала из темноты весёлые мордашки, и десятка три разнокалиберных беленьких.

Сделав еще несколько снимков под разными ракурсами и один панорамный снимок, дед аккуратно вложил малюсенький аппарат в чехол, и на ремешке повесил на шею под рубашку.

– Всё, ослеп от твоих молний, – проворчал я, – буду срезать их на ощупь.

– Кстати, по науке, грибы надо не срезать, а аккуратно покачивая, вращать вправо и влево, отделить гриб от грибницы, иначе оставшаяся часть ножки начинает гнить и портит грибницу. «Я это по телевизору видел», – сказал Вадим.

– Если в этом месте грибов из года в год не уменьшается, то кто же их собирает, может быть зверюшки – белочки, ёжики или бурундучки? А раз у них нет ножиков, значит нужно не срезать, а срывать грибы, – выдал тираду Гриша.

– Умно, видишь внук, на глазах твои дружки умнеют, – выдохнул дед, – настоящий разбор полетов.

У него часто прорывалась специфическая терминология. Он полвека проработал в авиапроме.

– Так будем грибы собирать или нет?

– Будем-будем, – успокоили дед. Ребята, сопя и высунув язычки между беленькими ровненькими еще зубками, начали скручивать грибы, как гайки с правой и левой резьбой.

«Как интересно растут ёлки! Как будто их кто-то специально здесь посадил. Просто удивительно», – подумал дедушка.

– Дедуль, всё, мы здесь убрали все косточки. Посмотри, как чистенько, можно звать сюда и Германа.

– Какого такого Германа? – удивился дед.

– Ну, это там, в книжке. Их у меня было целых две: одну ты мне купил, а вторую папа. В один день, вспомнил? Там был очень добрый и грустный птеродактиль, и звали его Герман. Вот я и решил его поселить здесь. Посмотри, как здесь хорошо, ему понравиться.

– Давайте двигаться дальше. Я вам еще покажу места не хуже этого. Там грибы растут очень интересно, только шляпки видны. Выходим из этого сказочного шатра, вон и твой птеродактиль летит, – и показал палкой на вершину огромной сосны, как будто стоящей в дозоре на опушке старого леса.

– Кто это, дедушка? – прошептал Гриша.

– Глухарь или тетерев. Не того, не другого вживую никогда не видел кроме как на картинках, поэтому я попробую его запихнуть в фотокамеру, потом разберемся кто это, – и дед сделал несколько снимков.

– Помнишь, дедушка, мы ехали вечером из города в деревню. Дорога шла через лес, был сильный туман, и нам в лобовое стекло ударила огромная птица, ты тогда сказал, что это был тетерев.

– Ну, тогда, чтобы вас успокоить, надо было сказать что-то убедительное, тем более что стекло не разбилось. Может быть, это была сова, или филин в тумане не разберешь.

– Эх ты, обманщик, а говоришь обманывать грех!

– Ну да, грешен, виноват. Правда, это без умысла, – запыхтел дед.

– Ты только не обижайся, я же так, пошутил. Давай, веди нас дальше по заколдованным местам. А скажи-ка, дедуля, не здесь ли ты подшутил над папой и Алешей?

– Да, это вот в тех дебрях, – дед указал на молодняк, из которого могли выскочить кабаны. – Только в тот раз мы сюда не выходили, а через болото вернулись на полянку к тому бревну, где отдыхали сегодня.