Дорюрикова Русь. Фрагменты забытой истории
Шрифт:
В настоящее же время сделано некое подобие уступки того, что варягами вполне могли быть и балтийские славяне (венды, ободриты), а не скандинавы (шведы, норвежцы, датчане), однако это, как считается, остается трудно доказуемым. Хотя аналогичная версия про варягов-скандинавов оказывается ещё более трудно доказуемой по прошествии более двухсот лет (если не больше), и уже потеряла практически все свои доказательства в принципе (включая большую часть археологических находок), но конвейер печатания низкопробной норманистской литературы не ослабевает ни на миг. Более того, недавно была выпущена при поддержке Минкульта очередная псевдоисторическая документалка «Рюриковичи», с теми же старыми «песнями о главном», после просмотра которой, начало Русской истории не прояснится ни
Как уже было отмечено, так называемые норманисты, довольно часто избавляют себя от изложения, каких бы то ни было доказательств вообще. Особенно это касается современных работ. Один из современных норманистов Р. Г. Скрынников утверждает, что якобы во второй половине IX – начале X в. на Восточно-Европейской равнине утвердились десятки конунгов [Скрынников, 1997]. Правда, автор не может их назвать, но, тем не менее, уверен, что именно так оно и было. Этот как бы факт «несметных скандинавских полчищ», подкреплён солидной «корочкой» доктора исторических наук, однако к счастью ни в коей мере не подкреплён археологией. Даже скандинавские летописи не в силах помочь Скрынникову в этом, так как викинги в массовом количестве не посещали Русь до середины X века.
Но далее Скрынников делает сенсационное признание (впрочем, вполне обычное для «норманоделов», когда имеющиеся фактические доказательства исчерпаны): «следы скандинавской материальной культуры в Восточной Европе немногочисленны и неглубоки. Русы не строили укреплений и пользовались услугами ремесленников, жителей стоявших поблизости славянских поселений. Неудивительно, что предметы норманнской культуры на Руси со временем исчезли под мощным слоем славянской культуры [Скрынников, 1997]. То есть «предметы норманнской культуры… исчезли», но концепция норманизма нет? Как говорится: «Занавес!»
Во-первых, термин «норманнская культура» весьма произволен. Сам по себе он подразумевает множество допущений (в который раз!). То есть: норманны (перев. как «северные люди»), это обязательно скандинавы, это первое допущение. Скандинавы – это термин более позднего происхождения, нежели время существования викингов, это второе допущение. А далее допущения Скрынниковым делаются на возможных уже упомянутых предположениях, в конце концов, порождая совершенно невообразимую и не доказанную в археологическом плане гипотезу. Да и о городах русов восточные хронисты оставили многочисленные упоминания, поэтому утверждения Скрынникова втройне сомнительны.
Методика пространственно-временной локализации этнических коллективов в археологических материалах может быть охарактеризована следующим образом. «Термин письменного источника, обозначающий этническую общность и прошедший критический содержательный анализ, максимально точно «зафиксированный» во времени и пространстве, а также в рамках той или иной этносоциальной иерархии, «налагается» на соответствующий территориально-хронологический «блок» археологических материалов.
Особое значение для рассматриваемого круга проблем имеет соответствующая времени и месту существования данного этноса поселенческая структура, выявляемая археологическими исследованиями. Нижний таксономический уровень такой структуры – уровень конкретных поселений, связанных с определенными комплексами погребальных памятников, – является «исходной единицей исследования»; «комплектом памятников», «принадлежащих одному коллективу древних людей и характеризующих различные стороны деятельности этого коллектива» [Петров, 1999, с.34]. Ничего подобного, разумеется, захоронения викингов на территории будущей Руси представить не могут, что косвенно и подтверждает вышеупомянутый Скрынников, говоря о некоей растворимости следов скандинавов в славянской культуре.
Далее будет подробно рассказано, в чём абсурдность привязки возникновения русского государства, как к викингам, так и к славянам. И единственное смягчающее обстоятельство для отечественной официальной науки, в том, что значительная часть источников (арабских, византийских, западноевропейских) на первый взгляд, как будто противоречит друг другу. Это как будто бы усложняет анализ, а иногда порождает ощущение явно недостаточного объёма имеющихся источников.
Однако это впечатление (разноголосицы источников), во-первых, ошибочное, и как раз подчеркивает недостаток или нежелание официальной исторической науки вырабатывать более гибкие и приемлемые версии. А во-вторых, подчёркнутое игнорирование множества источников не может не вызывать недоумения у вдумчивых и образованных людей, справедливо требующих каких-либо уточнённых комментариев от той же науки, щедро распространяющей учёные степени без порой ощутимого результата для общества. И поскольку наука в большинстве случаев молчит, появляется настоящее раздолье для так называемых альтернативных историков, на опровержение трудов которых, можно написать отдельное собрание сочинений.
Между тем, вполне простая мысль о непостоянстве этнического состава одного и того же народа в течение столетий, не раз озвучивалась в научных трудах. Например: «Проводя связь от ранних упоминаний руси как народа (IV-VI вв.) до более поздних, непосредственно предшествующих образованию политического центра в Киеве, с одной стороны имея в виду явную преемственность названия «Русь», с другой стороны целесообразно говорить о постепенном насыщении древнего этнонима новым этническим содержанием» [Трубачёв, 1981].
Поэтому бесполезно искать славян и викингов в этнониме «рус», когда обеих народностей ещё не было в природе, и в тоже время искать старые общности на так называемой архаической стадии, когда у членов какого-либо этноса в употреблении о себе были только самые общие термины: «потомки», «люди», «народ». Потом же само общество стало другим, как за счёт организации, так и в результате ассимиляции с новыми народами.
Несмотря на ряд спорных выводов высказанных исследователями ещё несколько десятилетий назад [см. например, Мавродин, 1945, с.221–223] на основе более чем недостоверных и противоречивых «фактов» ПВЛ (призрачность Рюрика, несовпадение времени основания Новгорода с призванием «варягов», размытость и двойственность действий и образа Олега, непонятная связь Киева, как с балтийскими славянами, так и с причерноморскими русами, о которых есть упоминание в Никоновской летописи, множественность версий происхождения этнонима «русь» и т.д.) – эти противоречивые предположения (например, первичность Новгорода и Киева, как первых столиц Руси) не только не разрешились со временем, но и приобрели вид прочно законсервированных догм, отступление от которых и в наше время рассматривается как «ересь», сопровождающаяся обвинениями в попытке переписать «задокументированные факты». Хотя большинство из этих якобы «фактов» при ближайшем рассмотрении не выдерживают даже самой простой проверки.
Что касается полемики норманистов и антинорманистов, которая приняла крайне острые формы, то вероятно, она доставляет немалое удовольствие обоим, ибо поддерживает участников поединка в тонусе, но со стороны производит откровенно удручающее впечатление. «Пора перестать утешать себя надеждами на плодотворный диалог между «лучшими представителями» (интересно, кто там «лучший» и, кто – «так себе», и по каким критериям?) норманистов и антинорманистов «в поисках истины», ибо новый всплеск полемики убеждает только в одном: обе стороны ищут истину в строго и заранее определенной системе координат; следовательно, и те, и другие уже давно убедили себя в том, что есть истина [Томсинский, 2014].
И еще одна негативная сторона славяно-норманнского спора в том, что многие действительно интересные моменты начала Русского государства, к сожалению, и по сей день остаются в тени для широкой публики. Среди таких тем для примера можно назвать древнейшие связи Моравии (территории входящей в нынешнюю Чехию) и Древней Руси, связи, которые раскрываются в знакомстве Руси с известными просветителями Кириллом и Мефодием, происхождением славянского племени вятичей, княжеским именословом, заимствованным во многом именно из Моравии [Майоров, 2016].