Досадийский эксперимент. Без ограничений. Рассказы

Герберт Фрэнк Патрик

— Аритч не принимал решения о Досади. Аритч был выбран на роль козла отпущения, если дело не выгорит. Я не приму ничего меньшего, чем тот, кто принимал окончательное решение, запустившее Досадийский эксперимент.

Говачин холодно посмотрел на него и сказал:

— Одну минуту. Я посмотрю, что можно сделать.

Экран опустел, но звук остался. Маккай услышал голоса.

— Привет… Да, я извиняюсь, за вторжение в такое время.

— В чем дело?

Это был глубокий, высокомерный Говачинский голос, полный досады из-за непредвиденной помехи. Также в нем присутствовал

акцент, который Досадиец мог бы узнать, несмотря на тщательно наложенные маскировочные интонации. Здесь был тот, кто использовал Досади.

Голос Говачина с экрана Маккая продолжал:

— Связанный с Аритчем Легум поднимает чувствительную линию вопросов. Он желает говорить с вами.

— Со мной? Но я готовлюсь к Лаупаку.

Маккай не имел никакого представления о том, что же такое Лаупак. Это открывало для него новые неизвестные стороны из быта Говачинов. Здесь промелькнуло нечто утонченное, что было скрыто от него все эти годы. Этот крохотный проблеск уверил Маккая, что он выбрал правильный курс.

— Он слушает нас сейчас.

— Слушает… зачем?

Интонация была угрожающей, но Говачин, перехвативший требования Маккая, продолжал, не дрогнув.

— Чтобы сэкономить объяснения. Ясно, что он все равно добьется разговора с вами. Этот вызывающий — Маккай, но…

— Да?

— Вы поймете.

— Полагаю, что правильно истолковал положение дел. Очень хорошо. Включай его.

Экран Маккая вспыхнул, явив широкую панораму Говачинской комнаты, подобной которой он раньше никогда не видел. На дальней стене висели копья и холодное оружие, длинные ленты цветных вымпелов, блестящие камни, изделия из черной блестящей субстанции, покрытые замысловатой резьбой. Все это было фоном для полуоткинутой кресло-собаки, занятой пожилым Говачином. Он сидел, расставив ноги, пока два Говачина помоложе смазывали его. Два служителя поливали его густым золотистым веществом из зеленых хрустальных флаконов. Флаконы были в виде спиралей. Содержимое их мягко втиралось в кожу человека-лягушки. Старый Говачин блестел от этой штуки, а когда моргнул, то Маккай увидел, что у него отсутствуют татуировки Филума.

— Как ты можешь видеть, — сказал он. — Я готовлюсь к…

Говачин прервался, увидев, что говорит с не-Говачином. Так как его известили заранее, то у него была явно замедленная реакция, с точки зрения Досадийца.

— Это ошибка, — проквакал Говачин.

— В самом деле, — вежливо кивнул Маккай. — Ваше имя?

Старый Говачин нахмурился при такой бестактности, потом хихикнул.

— Имя мое Мррег.

Маккай именно это и подозревал. В самом деле, почему бы Тандалурскому Говачину не присвоить имя, нет, ТИТУЛ, мифического чудовища, которое вдохнуло в людей-лягушек тягу к жестокому испытанию? Такое толкование выходило далеко за пределы этой планеты, затрагивало также и Досади.

— Вы принимали решение по Досадийскому эксперименту?

— Кому-то надо было это сделать.

Это не было приемлемым ответом, и Маккай решил идти напролом.

— Вы не оказываете мне никакой помощи! Я теперь знаю, что значит быть Легумом Говачинской Адвокатуры, и я намереваюсь воспользоваться своей властью так, как ее только можно использовать.

Маккай как будто сотворил какую-то странную магию, заморозившую сцену на экране. Два служители прекратили лить мазь, но не смотрели в сторону передающего объектива, записывающего их действия для Маккая. Что же до Мррега, то он сидел совершенно неподвижно, уставившись немигающим взглядом на Маккая.

Тот ждал.

Немного погодя Мррег повернулся к служителю слева от себя.

— Пожалуйста, продолжай. Времени мало.

Маккай сделал вид, что принял это на свой счет.

— Вы мой Клиент. Почему вы послали своего заместителя?

Мррег продолжал изучать Маккая.

— Понимаю, что хотел сказать Экрис. — Он продолжил более оживленно. — Что ж, Маккай, я с интересом следил за твоей карьерой. Теперь вижу, что следил недостаточно пристально. Возможно, если бы мы не…

Мррег оставил мысль незаконченной.

Маккай продолжал атаковать.

— Было неизбежно, что я найду способ выбраться с Досади.

— Возможно.

Служители закончили свою работу и удалились, забрав с собой хрустальные флаконы.

— Отвечай на мой вопрос, — приказал Маккай.

— Я не обязан отвечать на твои вопросы.

— Тогда я выхожу из этого дела.

Мррег содрогнулся.

— Ты не можешь! Аритч не…

— У меня нет никаких дел с Аритчем. Моим Клиентом является Говачин, который принял решение по Досадийскому эксперименту.

— Для Легума ты ведешь себя довольно странно. Да, принеси его. — Последняя фраза была адресована кому-то за пределами экрана. Появился еще один служитель, неся одеяние, что-то вроде длинного передника с рукавами. Слуга принялся надевать это на Мррега. Тот никак не прореагировал, сосредоточившись на Маккае.

— Ты имеешь хоть какое-то представление о том, что делаешь, Маккай?

— Готовлюсь действовать в интересах своего Клиента.

— Вижу. Кто тебе рассказал обо мне?

Маккай покачал головой.

— Неужели ты на самом деле был уверен, что я не в состоянии выявить твое присутствие или истолковать то, что подсказывают мне мои чувства?

Маккай понимал, что Говачин не в состоянии разглядеть то, что скрывается под внешней насмешливостью. Мррег повернулся к слуге, который завязывал зеленые ленты на спине фартука. Для этого Старому Говачину пришлось наклониться вперед.

— Чуть туже, — распорядился он.

Слуга затянул ленту.

Обращаясь к Маккаю, Мррег сказал:

— Извини, что я отвлекся. Это должно происходить в определенном темпе.

Маккай выслушал, оценив на Досадийский манер. Он видел здесь подготовку к важному Говачинскому ритуалу, абсолютно для него неизвестному. Неважно. Время еще есть. Маккай продолжал говорить, прощупывая оборону этого Мррега.

— Когда вы нашли свои собственные необычные применения для Досади…

— Необычные? Это же универсальная побудительная причина, Маккай, что кто-то пытается снизить конкуренцию.

— Правильно ли ты определил цену, ту цену, которую тебя, может быть, попросят заплатить?