Досадийский эксперимент
Шрифт:
– Значит, ты вызовешь нас в Судебный Зал?
Верховный Магистр был восприимчив и воспользовался некоторыми дарами Досади, хотя и не был Досадийцем. Маккай обнаружил, что теперь Аритчем относительно легко манипулировать, задействовав глубочайшие мотивации Верховного Магистра. Когда Аритч запротестовал против аннулирования контракта на Стену Бога, Маккай показал только первый слой упрямой решимости.
– Ты не станешь добавлять трудностей своему Легуму.
– Но что же удержит их на Досади?
– Ничего.
– Тогда ты будешь защищать, а не обвинять?
– Спроси своего любимчика Врева. Спроси Сейланг.
Потом Маккай прервал контакт, зная, что Аритч может только безоговорочно ему подчиниться. Остальные варианты для Верховного Магистра были еще более неприемлемы. А Закон Говачинов предотвратило его пренебрежение приказами Легума, как только был определен характер спора.
Маккай очнулся от вызова и обнаружил, что его друзья из Сухой Головы сгрудились вокруг Джедрик. Она объясняла затруднительное положение. Да… Были свои преимущества в том, чтобы иметь два тела, особенно, если есть единая цель. Маккай встал. Джедрик увидела его и заговорила.
– Моей голове уже лучше.
– Это была трудная штука, – сказал Маккай и добавил: – И по-прежнему трудная. Но Досади свободна.
27
В давние времена у власть имущих была привычка подталкивать фишки власти (деньги или другие экономические табуляторы, пункты статуса и т. д.) в случающиеся время от времени насильственные пертурбации, из которых немногие осведомленные извлекали прибыль. Человеческие отчеты об этом опыте выявляют поучительные примеры такого поведения.
Лишь Пан Спечи, похоже, избежали этого явления, возможно, по причине креше-рабства.
Следующую серию вызовов Маккай сделал из комнаты, оставленной для него Сухими Головами. Это было относительно большое помещение, зарезервированное для людей, в ней были хорошо обученные кресла-собаки и широкая собака-кровать, которую Джедрик разглядывала с подозрением, невзирая на все воспоминания Маккая о подобных вещах. Она знала, что у этих штук есть только рудиментарный мозг, но тем не менее, они были… ЖИВЫЕ.
Джедрик стояла у единственного окна, которое выходило на бассейн во внутреннем дворе. Она повернулась, когда услышала, что Маккай очнулся от своих вызовов.
– Подозрения подтвердились, – сказал он.
– Оставят ли твои друзья-агенты Билдуна для нас?
– Да.
Джедрик повернулась обратно к окну.
– Я все еще думаю, как должно выглядеть теперь небо Досади… без Стены Бога. Такое же яркое, как это. – Она кивнула в сторону окна. – А когда мы получим прыжковые двери…
Джедрик замолчала. Маккай, разумеется, разделяет подобные мысли. Эта новая близость требовала значительного приспособления.
– Я размышляла насчет твоего обучения в качестве Легума, – сказала она.
Маккай понял направление ее мыслей.
Говачины, выбранные для его обучения, все выглядели открытыми в своих взаимоотношениях. Ему сказали, что его учителя были избранной группой, выбранной за свои отличия, лучшие из доступных для этой задачи: создания Говачинского Легума из не-Говачина.
«Шелковый кошель из свиного уха!»
Его учителя, казалось, вели жизнь добропорядочных Говачинов. Содержали обычное количество плодовитых самок в семейных резервуарах, выпалывая детей Градуса с необходимой Говачинской несдержанностью. На поверхностный взгляд, в целом это вызывало ощущение обыденности. Они ввели его в интимные аспекты своей жизни, когда он попросил, отвечали на его вопросы с обезоруживающей искренностью.
Теперь усиленное Джедрик сознание Маккая видело все это в ином свете. Резко выделялись споры между Филумами Говачинов. И Маккай теперь знал, что не сумел подобрать правильных вопросов. Его учителя были подобраны по иным принципам, чем те, что ему внушались. Их частные инструкции от их Говачинских начальников содержали жизненно важные нюансы, утаенные от ученика.
Бедная Сейланг.
Это были огорчительные размышления. Они изменили его понимание Говачинской чести, подвергли сомнению все те непроизвольные сравнения Говачинских форм и мандата его собственного Бюсаба. Его обучение в Бюсабе подверглось столь же придирчивому исследованию.
Почему… почему… почему… почему…
Закон? Говачинский Закон?
Ценность агента Бюсаба в качестве Легума Говачина приобрела новое измерение. Маккай видел эти вопросы теперь, как некогда Джедрик видела сквозь Стену Бога. Существовали иные силы, лишь смутно различимые за видимым экраном. Где-то вне лежала невидимая структура власти – люди, редко появляющиеся на публике, творцы решений, чей малейший каприз имеет ужасную важность для бесчисленных миров. Многие миры будут удержаны в различных степенях зависимости. Досади была просто крайним случаем специального назначения.
Новые тела для стариков. Бессмертие. И учебный полигон для людей, принимающих ужасные решения.
Но никто из них не будет столь полным Досадийцем, как этот, усиленный Джедрик, Маккай.
Он задумался, где же было принято решение по Досади. Аритч в этом не участвовал: это очевидно. За Аритчем стояли другие – Говачины и не-Говачины. Существовала группа теневой власти. Она могла располагаться на любом из миров Консента. Торговцам властью необходимо было время от времени встречаться, но не обязательно лично. И никогда на глазах общественности. Секретность была их первым правилом. Они используют многих людей, живущих на открытых краях их власти, людей для выполнения грязных работ – людей наподобие Аритча.
И Билдун.
Что надеялся получить Пан Спечи? Перманентное удержание эго его креше? Разумеется. Это… плюс новые тела – человеческие тела, несомненно, свободные от клейма его Пан Спечийского происхождения.
Поведение Билдуна – и Аритча – выглядело теперь таким понятным. И поблизости должен был быть Мррег, создающий течения, где плавал Аритч. Марионетка вела к Кукловоду.
Мррег.
Тот бедный дурачок, Гриник, открыл больше, чем думал.
И Билдун.
– У нас есть две точки входа, – сказал Маккай.