Досье на невесту
Шрифт:
– Какая странная форель, – протянул Дима, не любивший, когда из него делали идиота. Подковырнув кожу и обнаружив под чешуей белую мякоть, он нахмурился: – Я всегда думал, что у форели мясо красное.
– Так, мужчина, что не нравится? – угрожающе обернулась к нему одна из девиц. – Это малек форели, ясно?
Поперхнувшись «натуральным соком», он захохотал, смутив официанток нестандартной реакцией. Вика испуганно улыбнулась и виновато посмотрела на Диму: ей все безумно нравилось и скандалить совершенно не хотелось.
– Все нормально, – ободряюще кивнул ей все еще похохатывающий кавалер. – Я больше не буду. Ешь спокойно.
Вика старательно прижимала локти к бокам и осторожно ковыряла тело неизвестной рыбешки: дома она с удовольствием съела бы ее всю, но здесь существовала опасность заглотить какую-нибудь кость, которую потом долго пришлось бы выуживать изо рта, а в присутствии кавалера это исключалось. С аппетитом у нее никогда не было проблем, но при Диме она пыталась изобразить воробья на диете, посчитав, что именно такими крохотными порциями должны питаться приличные девушки.
Поболтать почти не получилось, но с благодарно улыбавшейся Викой даже молчание было приятным и необременительным, поэтому ни скованности, ни напряжения в ее обществе он не чувствовал.
Чем ближе они подъезжали к дому, тем беспокойнее она себя чувствовала. Этот совместный обед давал ей хоть и призрачную, но надежду на что-то. На что, она еще сама не знала и даже боялась предположить. Вике хотелось заинтересовать его, задержать рядом, понравиться, но что-то внутри, какой-то барьер не давал ей раскрыться, заставляя стыдливо отводить глаза, словно Дима сидел за рулем голый, и просто смотреть в окно на безнадежно проносящийся мимо городской пейзаж.
– Приехали! – радостно провозгласил Дима голосом кондуктора, закончившего рабочую смену.
– Станция «Вылезай», – Вика попыталась поддержать его оптимистический настрой, но получилось грустно. Ей хотелось намертво вцепиться во что-нибудь и никуда не выходить. Если бы он не появился сегодня у института, она бы благополучно забыла его, а если бы и не забыла, то смогла бы кое-как пережить его отсутствие в своей жизни. А теперь…
Она вздохнула и, виновато улыбнувшись, шепнула:
– Пока!
– Пока! – все так же весело согласился Дима и для подтверждения состоявшегося расставания помахал рукой.
Дошагав до подъезда, она влетела в его холодный сумрак и хотела уже разрыдаться, как навстречу ей внезапно выплыла облитая удушливыми духами соседка.
– Опять лампочку сперли! – взвизгнула она, аккуратно переставляя полные ноги, втиснутые в туфли на огромном толстом каблуке, размером напоминавшим пивную банку. – Так и ноги переломать недолго! Что за люди, куда им эта лампа? Чтоб она у них там взорвалась! Заявление подпишешь?
Вика, проглотив подступивший к горлу комок, с энтузиазмом закивала. Она совершенно не помнила, как зовут эту активную тетку, но знала, что та постоянно строчила жалобы, заявления и прочую бумажную ерунду во всевозможные инстанции. Пару раз они с мамой даже подписывали письмо президенту по поводу хронически протекающей в подъезде трубы.
– Давайте, подпишу, – она с готовностью протянула руку.
– Ишь, какие все быстрые – давайте! Его еще составить надо, написать, а потом уже подписывать. Я позже зайду! – отчитав ее подобным образом, соседка слегка успокоилась и поковыляла на улицу. Из-за дверей немедленно раздался ее визгливый крик: – Развели собак, все дворы загадили, я кошку выпустить погулять не могу! Надо этих собак вместе с их безответственными хозяевами усыплять!
«Как я устала, – отстраненно подумала Вика, пробираясь по темной лестнице вверх. – Почему у меня все так? Почему? Даже телефон не взял! Хотя бы из приличия!»
Мамы дома не было, поэтому она вволю наплакалась, совершенно опухнув и став похожей на больного хомячка.
Уже отъехав, Дима сообразил, что забыл взять у Вики телефон. В принципе можно было узнать телефон у Ромы, хотя еще неизвестно, что там у них, вдруг они продолжают встречаться, тогда получится неудобно. Был еще вариант: сделать Вике сюрприз. Он много раз подвозил Марину по утрам в институт, поэтому знал, во сколько начинается первая пара. Мысль встретить Вику утром с цветами у подъезда нравилась ему значительно больше. Ведь для начала надо было спросить у Романа о его отношениях с девушкой. Решив позвонить вечером другу, а потом уже строить планы, Дима отправился в офис.
В то время как Вика продолжала тихо и жалостливо подвывать по поводу своей поломанной жизни, Роман с Димой пересеклись на мойке машин, чтобы совместить приятное с полезным. К огромному удивлению Мити, приятель старательно уходил от ответов на вопросы о Вике, тем не менее воодушевленно нахваливал ее характер и восторгался внешностью. Устав от собственных дипломатических изысков, Дима для экономии времени решил поставить вопрос ребром:
– У тебя с ней было?
Это оказался единственный вопрос, на который Рома удосужился дать четкий, внятный и достаточно эмоциональный ответ.
– Ты что?! – завопил он, словно его заподозрили в чем-то постыдном. – Как ты мог подумать? Естественно, нет! У меня с ней ничего, слышишь, абсолютно ничего!
– Это странно, не находишь? Или у тебя с ней настолько серьезно, что у тебя рука не поднимается? – Дима почему-то начал злиться. Ему не хотелось, чтобы у Романа «было серьезно». Но слышать подобное от него было по меньшей мере удивительно: такой щепетильностью в отношении девушек Рома никогда не отличался.
– У меня ничего не поднимается, – отрезал Роман. – Ничего странного в этом нет. Она очень хорошая девушка. Кроме постели, в жизни есть и более важные вещи.
– Да? И это говоришь ты? – Дима терялся в догадках.
– Представь себе! И мне высокое не чуждо!
– Высокое?
– Да, именно! Разве с девушкой нельзя просто дружить, общаться? – Роман начал хлопать себя по карманам, рыться в бумажнике и вообще – суетился, как лис в курятнике, наводя на подозрения.
– Ну и когда ты с ней последний раз общался? – Дима ходил вокруг, пытаясь натолкнуть приятеля на правильный ответ.
– А тебе зачем?
– Я тоже… хочу… как бы это выразиться… подружиться с ней. – Дима покраснел от корявости и двусмысленности собственной фразы.