Досье на невесту
Шрифт:
– А что, это тоже признак гепатита? – в ужасе прошептала она, почувствовав сильнейшее головокружение.
– Кроме гепатита, есть куча других кошмарных болячек, – «утешила» ее Кирзакова.
– Например? – дрожащим голосом поинтересовалась Вика.
– Тебе к врачу надо, а не ко мне, – с сожалением качнула головой Олечка и грустно улыбнулась. – А с таким размером груди и до рака недалеко. С этим надо что-то делать.
– Чего такие квелые? – радостно поинтересовался один из однокурсников, давно подбивавший клинья к Бульбенко. – И где Маришка?
–
Парня сдуло.
На следующий день злющая как черт Маринка рассказала о своем походе к врачу. Мало того, что визит к участковому терапевту был сродни экстремальному мероприятию, поскольку очередь состояла сплошь из пенсионеров и инвалидов, которым полагалось проходить без очереди, и они, забыв про свои смертельные недуги, едва не устроили между собой битву на костылях за право пройти в кабинет первыми. Оказалось, что нужен паспорт и полис. Паспорт имелся, а полиса не было. Выход был тут же найден, и веселая регистраторша послала Маринку на платный прием, напутствовав сообщением, что платные без очереди через одного.
Регистраторша слегка слукавила: на дверях всех кабинетов висели здоровенные объявления, оповещающие граждан о том, что прием больных на хозрасчетной основе не дает им права внеочередного попадания к вожделенному специалисту, а сами специалисты осуществляют платный прием за счет увеличения интенсивности труда в часы приема. Объявление было достаточно сложно и заковыристо написано, но суть Маринка поняла – без очереди ее никто не пустит. Количество больных у кабинета удручало. Вдохнув и зажмурившись, она выкрикнула:
– На платный прием кто-нибудь есть? Если нет, то сейчас я пойду.
Гам у дверей моментально стих, чтобы через мгновение загреметь с новой силой. Внеочередники объединились перед лицом опасности и ощетинили свои костыли и справки против попятившейся Маринки. Орали они так, что расслышать хоть одну претензию было совершенно невозможно, но, судя по оскаленным ртам и выпученным в экстазе глазам, о том, чтобы пройти без очереди, можно было и не мечтать. Бульбенко плюнула и пошла обратно в регистратуру. Самое удивительное, что такое столпотворение наблюдалось только у нужного ей кабинета, перед остальными царила благословенная тишина или сидело по два-три человека.
Тетка, не пожелавшая расстаться со ста рублями, послала ее к другому врачу, философски заметив, что какая разница, какой терапевт ее примет: участковый или нет. Маринка была согласна. Другой терапевт наслаждался одиночеством в соседнем кабинете. Увидев вновь Бульбенко, очередь угрожающе заворчала, но Маринка, сделав вид, что она слепая и глухая, нырнула в указанный кабинет, не дойдя до сплотившейся группки ветеранов. За столом сидела совершенно дряхлая старушонка. Меньше всего она была похожа на врача.
– Здравствуйте, – заорала с порога Маринка. – Я к вам!
Бабка удивленно заморгала и осторожно спросила:
– Вы плохо слышите?
– Нет, – опешила Бульбенко, сбавив громкость.
– А
Именно так она и думала, но злить престарелого доктора не стала.
– У меня, кажется, гепатит, – печально выдохнула несчастная девушка и осторожно присела на краешек стула. Сейчас Маринка уже жалела о каждом прожитом миге своей жизни. Если бы только можно было вернуть все назад, она бы ни за что на свете не стала больше ни с кем встречаться. Без предварительной всесторонней проверки!
– Да? – с интересом зашевелилась бабулька и внимательно уставилась на готовую к худшему Маринку. – И на что жалуетесь?
– У меня руки желтые.
Докторша с неожиданной резвостью встала и, облетев стол, требовательно схватила Маринкины руки, начав их крутить так, словно они были приставными, и врач желала посмотреть их отдельно от пациентки, чтобы та не мешала ей своими предсмертными вздохами.
– Загар вижу, а вот желтизны нет, – пробормотала она и оттянула Маринкины веки.
– Жалуетесь-то на что? Кроме рук?
– Возможно, у меня… это… была связь с наркоманом, – неуверенно протянула Бульбенко, чувствуя, как на нее стремительно накатывает безграничная жалость к себе, такой молодой, красивой и вынужденной угаснуть во цвете лет.
– И что, у него гепатит?
– У кого?
– У наркомана!
– Так я же говорю – может быть, то есть я не знаю, кто из них был наркоманом. Любой мог быть. Что ж, мне их всех про гепатит спрашивать?
– И много «их всех» было? – совершенно серьезно нахмурилась бабулька, занеся ручку над суровой разлинованной бумажкой, очень подходившей по внешнему виду для медицинских приговоров.
Бульбенко закатила глаза и начала шевелить губами. Примерно через минуту уже откровенно веселившаяся докторша прервала ее мучительные подсчеты:
– Да, думаю, что в вашем случае точная цифра не имеет значения. Вы, милочка, учитесь, работаете?
– Учусь.
– А где подрабатываете?
– Нигде.
– А… вот молодые люди, которых вы сейчас так безуспешно пытались подсчитать, они у вас откуда?
– Да как-то сами появляются.
– Понятно, – бабулька постучала карандашом по столу и снова пристально уставилась на помертвевшую пациентку. – Вот что я вам скажу: признаков гепатита у вас пока что не наблюдается, но в следующий раз, когда вас что-то начнет беспокоить, рекомендую для экономии времени сразу же идти в КВД.
Маринка оскорбленно покраснела, набрала воздуху, чтобы отстоять свою честь, но потом как-то сникла и, густо покраснев, вылетела из кабинета.
– Я бы эту Кирзакову убила! – злилась Марина. – Трепло! От меня теперь вся группа шарахается. Не могу же я к каждому подходить и бить себя в грудь, что здорова! Вот паразитка.
– Марин, а рак груди от чего бывает?
– Типун тебе на язык! Откуда я знаю!
– А от того, что грудь слишком большая, может быть? – Вика не спала всю ночь, боясь спросить у мамы и размышляя, не сходить ли ей к врачу.