Досье на невесту
Шрифт:
– Ты дура, что ли, совсем? Я тебе про свои несчастья рассказываю, а ты муть всякую несешь!
– А мне Оля вчера сказала, что может быть, – чуть ли не со слезами выдавила из себя измученная страхами и сомнениями Вика.
– Оля? – Маринка неожиданно заржала. – Слушай, может, она это нарочно делает?
– Что?
– Ну пугает.
– Нет, она за меня очень искренне вчера переживала, – дрогнула губой Вика.
– Слушай, Муравьева, а она тебя за грудь, того, не трогала?
– Меня? – ошарашенно переспросила Вика. – Нет!
– Тогда это уже лучше. Наплюй и забудь!
С тех пор прошел год, и Олечка успела зарекомендовать себя в группе таким образом, что веселая молодежь шарахалась от нее, как от прокаженной. Именно поэтому предложение Маринки пойти поплакаться Кирзаковой Вика восприняла как глупую шутку.
– Ладно, не уходи от ответа, – Вика потеребила Маринку за рукав. – Что у тебя с Димой-то? Раз у меня все, как на кладбище, то хоть расскажи, как люди живут, чтобы было, с кого пример брать.
Воспоминания о Диме вызывали у Вики какую-то далекую тупую боль, но она уже почти забыла его или старалась забыть, потому что мечтать о парне подруги было бы верхом неприличия. Тем более что ее еще могли позвать свидетельницей на свадьбу…
– Да ну Дима… Дима – сопляк, у меня с ним все!
– Все?! – Новость о том, что потрясающий, великолепный, изумительный Дима свободен, обрушилась на Вику, как ушат ледяной воды. – И ты молчала?!
– Вот уж не думала, что тебя так волнует моя личная жизнь. У меня теперь такой шикарный мужик! – Маринка закатила глаза, подкрепив блаженным выражением лица свою степень восторженности неизвестным кавалером. Но говорить о том, что это Митин отец, она постеснялась, решив, что Вика еще недостаточно дозрела до подобных откровений.
– Да ну его! Почему ты с Димой разошлась?
– Представляешь, он притащил меня к себе в гости, потом туда явилась его чокнутая мамаша, чуть не избила меня и вытолкала на лестницу совершенно голую!
Скромно предположив, что, вероятно, Маринка тоже в процессе беседы не молчала, Вика расстроенно спросила:
– А чем ты ей так не приглянулась?
– Фактом своего существования! Я, видишь ли, ее сыночку не пара!
Вика совсем сникла: если уж такую красавицу неведомая мамаша посчитала недостойной ее Димочки, то что говорить о непрезентабельной Вике!
– И дело даже не в этом. Я вдруг поняла, что мне нужен более солидный, более надежный, более опытный мужчина! Мужчина-отец, а не мужчина-сын! Понимаешь?
– Не-а, – призналась Вика, думая о своем.
– Потом поймешь, когда повзрослеешь. Так вот Митенька, когда его фурия-маменька за мной по квартире гонялась, даже не пытался за меня заступиться. Тоже мне, мужик! Вместо того чтобы ее заткнуть, он только хлопал своими телячьими ресничками и краснел.
– Мам не выбирают, – Викина попытка заступиться немедленно провалилась.
– Выбирают тактику поведения! Если все время держаться за мамину юбку, то так за ней на кладбище и утопаешь!
– А что, она совсем старенькая?
– Да уж, не молоденькая! – Маринка презрительно скорчила рожицу, призванную изобразить пресловутую мамашу, впавшую в буйный маразм.
Рассчитывать Вике все равно было не на что, но очень хотелось. То, что Дима теперь был свободен от Маринкиных посягательств, давало надежду. Хотя он наверняка даже не помнит, как она выглядит…
– Что хоть за мужик у тебя теперь? – Вика вздохнула и порадовала Маринку ожидаемым вопросом. Бульбенко тут же начала восторженно петь дифирамбы неизвестному герою. Судя по тексту, лет юноше было уже прилично. Вика, изнывая от любопытства, тем не менее постеснялась спросить, сколько именно.
– Кстати, он сегодня меня заберет после лекций, так что сможешь сама увидеть. Только, чур, не отбивать!
Если утром этого дня Вика считала, что «стечение обстоятельств» – это некая нереальная субстанция, необходимая лишь для сведения воедино разрозненных частей отдельно взятой мыльной оперы, то к вечеру она уже знала наверняка, что эта формулировка не только реальна, но почти физически ощутима. Само понятие оказалось подобно селевым потокам, несущимся с гор, вырывающим с корнями деревья, выворачивающим многотонные валуны и сходящимся в определенной точке, куда и обрушивается вся эта стихия, образуя клокочущий водоворот. Пообещав Вике показать нового кавалера, Бульбенко отправилась в аудиторию «наводить мосты» с новым преподавателем экономики. Маринка заранее предчувствовала, что со сдачей зачетов могут возникнуть проблемы, поэтому спешила очаровать бледного до синевы мужичка, которого больше всего беспокоил своевременный прием таблеток, призванных побороть его хронический гастрит, а вовсе не волнительно вздымающаяся в вырезе декольте Маринкина грудь. Бульбенко старательно трясла достоинствами, изгибаясь, как пантера перед прыжком, отклячивая пятую точку так, что во всем теле раздавалось пощелкивание, и ловя ускользающий взгляд преподавателя, ко всему прочему страдавшего еще и косоглазием. Вика была отослана вниз, чтобы не сбивать настрой: Маринка сказала, что ей еще рано смотреть «такие мультики».
– Можно подумать! – фыркнула Вика и поплелась, соображая, обидеться или все-таки посмотреть кавалера. Любопытство победило, и она покорно села на скамеечку у входа в ожидании окончания бульбенковской выходки.
– Привет, как жизнь? – При первых же звуках этого голоса, еще не обернувшись, она уже знала, кто сел рядом. Сердце болезненно сжалось, и тут же бешено заколотилось где-то в желудке, словно надеясь вырваться на свободу. Пульс тоже несанкционированно поменял дислокацию и со всей силы колотил по ушам, легкой дрожью отдаваясь в горевших щеках. Неловко повернувшись, словно она с ног до головы была упакована в тугой корсет, Вика что-то нечленораздельно пискнула, изобразив радость от встречи. На помертвевшую девушку с немым изумлением смотрел Дима.
– Болеешь, что ли? – неуверенно посочувствовал он, не зная, как реагировать на страшную гримасу, перекосившую ее лицо. Он совершенно явно появился не вовремя, но другого выхода не было. Только вчера, после очередного разбора полетов, Дима решил, что назло матери будет встречаться с Мариной. Конечно, жениться он все-таки не планировал, но возобновить их легкую связь хотел, невзирая на то, что Марина явно внесла номер его мобильного в черный список, а едва заслышав его голос по домашнему телефону, просто швыряла трубку. Дима был уверен, что цена вопроса – дороговизна «примирительного» дара, и готов был не поскупиться, лишь бы настоять на своем. То, что ветреная Бульбенко уже могла сменить его на кого-то другого, ему даже в голову не приходило.
Он невероятно обрадовался, наткнувшись на Вику: ее присутствие говорило о том, что Марина должна вот-вот появиться.
Не дождавшись ответа о ее самочувствии, Дима максимально равнодушным тоном поинтересовался:
– А Марина где? Скоро она выйдет-то?
Вопрос прозвучал так, словно они договаривались о встрече и Диме уже порядком надоело ждать.
– Скоро, – сипло брякнула слегка примороженная Вика, но тут же до нее дошло, что вряд ли Маринка и Диму пригласила поглазеть на нового бойфренда. Скорее всего, его появление у института было чистой воды самодеятельностью, поэтому следовало немедленно выкручиваться. Почему-то Вика почувствовала себя обязанной оградить любимого от глубокой психологической травмы. В том, что Маринка отнесется к его появлению наплевательски, она не сомневалась. Как только подруга теряла интерес к очередному кавалеру, он выпадал из ее памяти за ненадобностью, как арбузная семечка из сахарной мякоти, и утилизовывался без права реабилитации, поскольку, по мнению Бульбенко, она не совершала просчетов и каждый последующий воздыхатель был намного лучше предыдущего.