Достаточно времени для любви, или жизнь Лазаруса Лонга
Шрифт:
– Согласна, Лазарус. Тогда остающееся можно подразделить на две категории: "эрос" и "агапэ" – и определить каждую самостоятельно. Я не могу познать "эрос" на собственном опыте, поскольку не обладаю телом и необходимой для этого биохимией. Посему могу предложить либо общие определения, выраженные в словах, либо количественные обобщения статистических данных. Но в обоих случаях я не сумею проверить свои утверждения, поскольку не наделена полом.
"Черта с два, – буркнул я себе под нос. – Ты самка, ничуть не хуже кошки в пору". Но технически она была, конечно, права,
– Хорошо, отложим на некоторое время "эрос", – Лазарус выглядел весьма заинтересованным. – Минерва, если судить по твоим словам, может показаться, что ты способна испытывать "агапэ". Или уже испытывала?
– Возможно, иногда я бываю чуть дерзка в своих формулировках, Лазарус.
Дед фыркнул и заговорил так, что я уж подумал, не рехнулся ли старец. Впрочем, я и сам теряю рассудок, едва ветер задует из этого угла. Или же долгая жизнь сделала его едва не телепатом – даже в разговорах с машинами? – Прости, Минерва, – мягко проговорил он. – Мой смех относится не к тебе, а к твоему ответу. Игра слов, знаешь ли. Снимаю вопрос.
Расспрашивать даму о ее сердечных увлечениях бестактно. Пусть ты и не женщина, но вне сомнения дама.
Потом Лазарус обратился ко мне, и слова его немедленно подтвердили, что он раскрыл секрет, который мы делим с моей Занудой.
– Айра, Минерва обладает потенциалом Тьюринга?
– А? Безусловно.
– Тогда попроси ее прибегнуть к нему. Ты сказал, что собираешься эмигрировать. Будь что будет. А ты все продумал?
– Продумал? Мои намерения непреклонны – так я вам и сказал.
– Я не совсем о том. Я не знаю, кто владеет оборудованием, именующим себя Минервой. Надо думать – попечители. Итак, я предлагаю тебе немедленно приказать ей сдублировать свою память и логические блоки, чтобы создать ее второе "я" на борту моей яхты "Дора". Минерва должна знать, какие контуры и материалы ей необходимы, а "Дора" – как это все разместить. Места хватит, главное – память и логика; Минерве не потребуется дублировать внешние блоки. Но начинай немедленно, Айра, ты не сможешь быть счастлив без Минервы – после того как прожил вместе с ней около века.
Сам я тоже так думал. Но вяло попытался воспротивиться:
– Лазарус, вы согласились на полную реювенализацию, и я не могу рассчитывать на яхту как ваш наследник. В то же время я действительно собираюсь эмигрировать. Но примерно лет через десять.
– Ну и что? Если я умру, станешь наследником. Я же не гарантировал тебе, что не прикоснусь к этой самой кнопке по истечении тысячи дней – независимо от проявленного тобою усердия. Но, если я останусь жив, обещаю доставить тебя вместе
Я оглянулся. Реювенализационная распорядительница явно намеревалась показать мне какую-то бумагу. Я вежливо взял бумажку, поскольку ее протягивала женщина, хотя заместители мои были предупреждены: пока я беседую со старейшим, отвлечь меня от этого занятия может разве что революция. Я проглядел, подписал, заверил отпечатком пальца и вернул бумагу – администраторша просияла.
– Бумажная работа, – сказал я Лазарусу. – За это время какой-то клерк превратил ваше устное намерение в письменное распоряжение. Вы хотите немедленно приступить к делу? Ну, не сию минуту, а к вечеру.
– Хорошо... Айра, завтра мне хотелось бы подыскать себе какое-нибудь жилье.
– Вам здесь неудобно? Может быть, вы хотели бы что-то изменить – только скажите, и все будет сделано.
Лазарус пожал плечами.
– Все в порядке – только все же это больница. Или тюрьма. Айра, клянусь, они не только успели накачать меня новой кровью; теперь я себя хорошо чувствую и не нуждаюсь в больничной койке. Я могу жить где угодно и приезжать сюда на процедуры.
– Ну... Простите, я хочу чуть-чуть поговорить на галакте. Хотелось бы обсудить с дежурными техниками кое-какие проблемы.
– А ты не простишь, если я напомню, что ты заставляешь женщину ждать?
Ваш разговор никуда не денется. Минерва знает, что я предложил ей сдублировать себя, чтобы вы могли лететь вместе... А ты не сказал ей ни да ни нет и не предложил ничего лучшего. Если ты не собираешься что-то делать, самое время стереть из памяти эту часть нашего разговора. Пока у нее контур не перегорел.
– Ох, Лазарус, она не думает ни о чем услышанном в этой палате, пока не получит конкретного приказания.
– Хочешь пари? Не сомневаюсь, в основном она так и поступает и только записывает, но этот вопрос заставляет ее размышлять – и она ничего не может с собой поделать. Или ты не знаешь женщин?
Я признал, что хорошо, конечно, не знаю, но прекрасно помню, какие инструкции давал ей относительно наблюдения за старейшим.
– Проверим, Минерва!
– Да, Лазарус.
– Несколько мгновений назад я спросил у Айры о твоем потенциале Туринга. Ты обдумывала разговор, последовавший за этим вопросом? Клянусь, Минерва замешкалась... смешно говорить – для нее наносекунда то же, что для меня секунда. К тому же она не колебалась. Никогда.
– Моя программа по данному вопросу, – ответила машина, – ограничена следующими действиями – цитирую: не анализировать, сличать, передавать, ни в коей мере не манипулировать с записанными в память данными, если исполняющим обязанности председателя не введена конкретная подпрограмма. Конец цитаты.
– Те-те-те, дорогуша, – ласково произнес Лазарус. – Ты не ответила. И преднамеренно уклонилась от ответа. Но лгать ты не привыкла, так ведь?
– Я не привыкла лгать, Лазарус.
Я еле сдержался.