Достичь небес
Шрифт:
Спуск Коксвелл и Глейшер начали на высоте 10 500 м. Посадка была жесткой, но оба исследователя уцелели.
Мы же поднимемся еще выше. 11 700 м. Мы еще в состоянии дышать только потому, что я не забыл прихватить с собой баллоны с чистым кислородом.
И еще выше. Кислородные маски плотно, ужасно плотно прижаты к нашим лицам; чтобы выдохнуть, нужна приложить серьезное усилие. Воздух предпочитает выходить из легких через слезные канальцы. Глаза постоянно слезятся и болят.Быстрее надевайте компенсирующий жилет. Это что-то вроде плотной рубахи, подбитой изнутри надувными пузырями. Дышать становится легче,
Пора, пожалуй, надевать противоперегрузочные костюмы. Здесь уже есть надувные емкости, помогающие поддерживать живот, бедра и икры ног. Так лучше? Попытайтесь немного отдохнуть. Эти штуки были придуманы для экстренных ситуаций. Если кабина вашего военного самолета неожиданно разгерметизируется, такой костюм даст вам пару жизненно необходимых минут, чтобы успеть свалить самолет в пике и опуститься хотя бы до 11 400 м. Иначе минуты через две вы потеряете сознание — кровь, расширяясь, просочится в окружающие ткани и заполнит все доступные полости.
Мы не попадем в космос, потому что очень скоро вокруг нашего шара не останется ничего, в чем можно было бы свободно перемещаться. Сложно сказать, на какую максимальную высоту нам удастся подняться. Между атмосферой Земли и открытым космосом не существует четкой границы. Американский инженер венгерского происхождения Теодор фон Карман провел границу между атмосферой и космосом на высоте 100 км. На этой высоте, говорил он, воздух настолько разрежен, что самолету пришлось бы лететь оченьбыстро, чтобы его крылья работали, — настолько быстро, что он просто вышел бы на орбиту.
Мы прошли уже треть пути до линии Кармана; максимальная высота, достигнутая когда-либо человеком на воздушном шаре, составляет 34 670 м. Правда, офицеры ВМС США Малкольм Росс и Виктор Пратер-мл. в 1961 г. использовали для своего полета прототип космической капсулы. Я не стал нас так баловать.
Если же говорить о физической реакции тела, то мы уже в космосе. Слюна начинает пузыриться. Кожа местами вспухает. Желудки вздуваются, а глаза пытаются выскочить из орбит. Но — отличная новость! Мы не взорвемся! Такого никогда не происходит. Даже без полетного костюма, защищающего кожу, она достаточно прочна и не порвется. Наши тела всего лишь раздуются до вдвое большего, чем обычно, объема, когда вода внутри закипит и превратится в пар.
Но давайте лучше о хорошем (в конце концов, мы всего лишь травим байки). Артур Кларк, мечтатель, пророк космоса и автор сценария к фильму «2001: Космическая одиссея», заставил своего астронавта Боумена перепрыгнуть без скафандра из космического катера в шлюз, проведя в космическом вакууме около десяти секунд. На самом деле (это известно после нескольких несчастных случаев в промышленных вакуумных камерах) у Боумена до отключения сознания прошло бы около пятнадцати секунд. После этого у спасателей оставалось бы примерно полторы минуты на то, чтобы его оживить.
Испугались? Я — да! Пожалуй, пора начинать спуск.
Ребенком меня мучили сны о том, что я умею летать. Я знал, что реализовать эту мечту мне будет непросто. Прежде всего, я не слишком силен в технике. Я дислексик и часто путаю право и лево. (Я не одинок в этом: самая частая навигационная ошибка, известная горноспасателям, заключается в ошибке на 180°. Люди то и дело устремляются в направлении, строго противоположном тому, куда им нужно!) Тем не менее у меня есть инженерная интуиция.
В 1980-е гг. имя Пера Линдстранда звучало очень громко, и человеку, который, так же как я, интересовался технологией полета, новыми материалами и новыми безумными инженерными идеями, трудно было о нем не знать. Пер объяснил мне, что прежде шары-рекордсмены летали на высоте 1800–2100 м и были игрушкой вечно меняющихся ветров; они замерзали в ледяном тумане и нередко становились мишенью для молнии. Пер хотел подняться выше атмосферных воздействий и попасть в струйное течение — стремительную реку сухого воздуха, чей более или менее постоянный и предсказуемый курс позволил бы нам пересечь Атлантику на скоростях до 200 км/ч.
Он объяснил, что огибающие Землю струйные течения имеют одну очень приятную привычку: над океанами они движутся особенно быстро — так удобно для тех, кто стремится к рекордам! А необычные материалы, из которых он делает оболочки своих шаров, одни только и способны, по его мнению, выдержать напряжения, которые будет испытывать шар, попав в струйное течение.
Я спросил Пера, есть ли у него дети. Есть, сказал он, двое. Это меня немного успокоило. Я понял, что какому бы риску он нас ни подвергал, этот риск не окажется глупым и бессмысленным. У Пера есть зачем жить. (Я знаю, это звучит мелодраматично, но вспомните, что он мне предлагал: вряд ли кому-то захочется зависнуть на высоте 11 500 м над океаном и неожиданно выяснить, что ваш спутник одержим жаждой смерти.)
Я всегда считал, что человек живет лишь один раз; если хочешь, чтобы твоя жизнь имела смысл, просто необходимо постоянно решаться на что-то новое. Поэтому я согласился на его предложение. Мне тогда было немного за тридцать — я был достаточно молод, чтобы решиться на какое-то безумие, и достаточно зрел, чтобы понимать: эта игра годится для молодых, и я уже не могу позволить себе откладывать подобные предприятия на будущее. (Позже Стив Фоссетт доказал, что это не так; искателем приключений он стал в пятьдесят с лишним.) Понимал я и то, что смогу использовать этот проект с немалой пользой: шумиха вокруг рекордного полета на аэростате поможет популяризовать Virgin Atlantic в Америке. В то время нашей авиакомпании исполнилось всего несколько лет. По меркам рынка воздушных перевозок это была крошечная компания, и у нас не было лишних денег — по крайней мере столько, сколько потребовалось бы на финансирование серьезной маркетинговой кампании в США, в которой мы отчаянно нуждались. Полет в струйном течении с Пером сможет лучше, чем любые рекламные ухищрения, передать дух инноваций и приключений, присущий Virgin Atlantic.
В свое время я начинал журналистом и всегда чувствовал, что получить бесплатные публикации в прессе — это одно, а заслужить их — совсем другое. В проекте Пера присутствовали элементы гламура, удовольствия и приятной неожиданности, и все это прекрасно играло на наш бренд. А самое главное, это была невыдуманная история. То, что предлагал Пер, должно было стать настоящим приключением, решающая роль в котором отводилась новым материалам в неожиданном применении; именно они должны были дать нам возможность совершить то, что раньше считалось невозможным. Кроме того, думал я, для меня это шанс познакомиться с новым видом спорта и еще один шаг на пути к пилотской лицензии. И вообще, что может быть прекраснее и спокойнее, чем полет на воздушном шаре?