Dostoevsky-Trip
Шрифт:
НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА. Пошел вон! Мне нужен разводной ключ 48х120! У кого есть ключ 48х120?!
ВАРЯ. Почините мою лестницу! Я же не могу забрать сестер! Они толпятся внизу и тянут ко мне руки!
ЛЕБЕДЕВ (злорадно блюет). Сестер... скажи просто - лесбиянок... "Ковчег Сестринской Любви"... умнее не смогла придумать...
ИППОЛИТ (качается). Здоровье - самое главное в жизни!
КНЯЗЬ. Они порвали мне полтора миллиона струн! О, оторвите им руки! Оторвите им их худые, исцарапанные руки!
НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА. Разводной ключ! Кто даст мне разводной ключ?!
РОГОЖИН. Я достану тебе ключ, только подними мой хуй! Умоляю! У тебя же такие нежные руки!
НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА. Пошел вон! Попроси Варю!
РОГОЖИН. Варя! Прошу, как брат!
ВАРЯ. Лестница! Лестница! Моя лестница!
КНЯЗЬ. Мои струны. Не рвите мои струны!
ГАНЯ (спокойно, ежась от холода). Заткните рот этой плаксивой Арфе. Предлагаю честный бизнес.
Все смолкают. Только Ипполит продолжает самозабвенно качаться на тренажере.
ЛЕБЕДЕВ (тихо блюя). Какой бизнес?
ГАНЯ. Мне нужен отбойный молоток новейшей конструкции. Предлагаю любой кусок из любой стены моего замка. А стены у меня сложены из алмазов.
НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА. Но зачем мне алмазы? Мне нужен разводной ключ, чтобы починить форсунку!
ЛЕБЕДЕВ. На заводских свалках я найду тебе любой ключ. Но мне надо, чтобы уничтожили радиоактивные отходы. Чтобы я не жрал их.
РОГОЖИН. Я уговорю всех женщин мира посрать на радиоактивные отходы! Их покроет надежный слой говна. Но мне надо поднять хуй!
ВАРЯ. Я подниму тебе хуй. Поверь, я сумею это сделать. Но кто починит мою лестницу?
КНЯЗЬ. Я починю что угодно, только научите детей-сирот нормально играть на скрипке!
ИППОЛИТ (качается). В моем обществе "Молодость и Здоровье" я научу детей всему! Но главное - я научу их ценить молодость и беречь здоровье! Культура здорового тела - великая вещь! Если тело здорово - овладеть техникой игры на скрипке Страдивари - пара пустяков! (Внезапно мышцы его тела рвутся со странным звуком.) Что это?
ВАРЯ. Это лопнули мышцы твоего нового тела.
ИППОЛИТ. Почему?
ГАНЯ. Потому что все новое рано или поздно ломается.
ИППОЛИТ. Но почему мне не больно?
КНЯЗЬ. Потому что твои нервы уже не нервы. А платяные нитки из лавки купца Караганова. Этими самыми нитками шестилетняя Сонечка Мармеладова пришивала оторванную ручку своей кукле. Это было в четверг вечером, когда выпал первый снег.
НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА (обмахивается веером.) Давайте выпьем шампанского, господа. Может, нам станет веселее.
Все пьют шампанское.
НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА. И расскажите мне, наконец, что-нибудь.
КНЯЗЬ. Что именно?
НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА. Ну, что-нибудь из детства.
M1. Мы жили возле конечной станции метро.
Ж2. Это там, где засохший тополь с отпиленными ветками?
M1. Да.
М3. И старый кирпичный ангар с нарисованными глазами?
M1. Точно.
М4. А на углу железная тумба из которой постоянно течет?
M1. Тумба!
Ж1. А из пивной воняет потом и мочой?
M1. Ara!
М5. И кошки все облезлые и злые?
M1. Очень!
М2. А у жильца с первого этажа слоновость левой руки?
M1. Слоновость. Точно. Он редко выходил на улицу. Только по утрам, за продуктами. Он прятал руку всегда под пиджак. Его прозвали Джо Фрезером, потому что у Фрезера был знаменитый хук слева. Мы иногда заглядывали к нему в окно на кухне. Он сидел и пил молоко. Правой рукой. А левая лежала на столе. Она была большая и белая, как гусеница. Он плескал в нас молоком. Утром я ехал в школу. В метро было грязно и весело. Часто можно было увидеть крысу Я всегда брал с собой кусок кирпича. Если я убивал крысу, в школе все было о'кей и меня не вызывали к доске. Пока я учился в школе, я убил 64 крысы. В этот день я не промахнулся. Крыса была худая и злая, как старуха из газетного киоска. Я перешиб ей позвоночник, и она пыталась уползти на передних лапах. Я раздавил ей череп каблуком и вошел в метро. Здесь было полно рабочих с обувной фабрики и с завода шин. Они толпились на перроне и ждали поезда. Шинники, как всегда, громко разговаривали и ржали, а обувщики молча стояли, как мертвецы. Поезда ходили часто, но страшно ревели. И когда поезд подъезжал, я начинал тоже реветь. Но не как поезд, а как самолет. Когда поезд остановился, все полезли в вагоны. Я всегда заходил последним. Я люблю быстро выскочить на остановке, сплюнуть и перейти в другой вагон. И так пройти по всему поезду Тогда ехать не скучно. Но в этот день шинники сзади так наперли, что чуть меня не сбили с ног. Шинники всегда дико прут, громко ржут, в пивных дерутся и калечат друг друга. Обувщики ж наоборот - молчат, ходят, как мертвецы, зато дома пьют, бьют жен и вешаются. Мне сказал приятель, что это все оттого, что шинники дышат резиной, а обувщики - кожей. Резина возбуждает, а кожа успокаивает. Меня втиснули в вагон и приперли к запертой двери. А это значит - выходить на остановке нельзя. Я отвернулся и стал царапать ногтем краску на двери. Я хотел процарапать Т. Rex. И тут со мной случилось ЭТО. Кто-то сзади прижался ко мне, вложил свои губы в мое ухо и стал шептать: "Эльф, мой эльф". И этот шепот был как сон. Его правая рука взяла мои свободную руку, а левая полезла мне в штаны. Если б это был рабочий, я б закричал или дал бы ему по морде. Но этот человек пах не как рабочий. Он пах чем-то чистым и бодрым. Как самолет. И его руки не были руками рабочего. Одну руку я видел, она держала мою. Моя была смуглая, в цыпках и ссадинах, с обкусанными ногтями. А его рука была большая и белая. Другую руку я почувствовал. Она была мягкой и теплой. Она взяла мой хуй и он сразу встал. И мы так ехали и ехали. А он все шептал мне: "Эльф, мой эльф". А потом вдруг его горячий язык вошел мне в ухо. И я сразу кончил себе в штаны. И поезд заревел и остановился. Все вышли из вагона. А я стоял у двери и плакал. Потом подошла толстая кондукторша и сказала: "Пошел вон".
М2. А мы жили на краю леса.
M1. Это там где валуны, обросшие белым мхом?
М2. Ага.
Ж1. И где сосны скрипят по ночам?
М2. Скрипят.
М3. Где ястреб висит в теплом воздухе?
М2. Да.
М4. А на дубовом пне вырезан знак Марса?
М2. Вырезан.
Ж2. А ива у реки похожа на горбатую девушку?
М2. Точно.
М5. А в прихожей стоит чучело медведя с фонарем?
М2. Этого медведя убил мой покойный папа. А мы жили с дедушкой. И еще были конюх, скотница и кухарка. Дедушка был лесничим. Он руководил лесниками. А они следили за лесом. Чтобы его не вырубили крестьяне и чтобы он хорошо рос. Дедушка любил играть на фисгармонии и охотиться. На дальнюю охоту он ездил с отставным майором и с комендантом. Они охотились на кабанов, ланей и лисиц. А на ближнюю он брал меня. Ближняя охота - на тетеревов и куропаток. У нас были три охотничьих собаки - две гончих и красный сеттер по кличке Дик. С Диком была проблема - он не держал стойку. И в этом виноват был я. Дика привезли прошлым летом. Я тогда уже вовсю охотился на ближней охоте. Дедушка купил мне одноствольную "Беретту". Стрелял я неплохо. Дедушка говорил, что я буду классным охотником, если воспитаю в себе ВОЛЮ. Воли мне не хватало. Когда Дика привезли, он был щенком. Дедушка тогда был сильно занят и каждый день уезжал по лесным делам. Он мне поручил поставить Дика на полевую дичь. Я натаскивал его по тетеревам и куропаткам. Дик искал классно, но совершал одну ошибку: не держал стойку перед сидячей в траве птицей, а сразу бросался на нее, поднимал на крыло, бежал за ней и лаял. Как я ни кричал на него, он не понимал этого. Дедушка сказал, что я должен побить Дика, тогда тот все поймет. Но я не мог бить его. Поэтому дедушка говорил, что у меня слабая ВОЛЯ. А этим летом мы пошли с дедушкой на ближнюю охоту Перешли через овраг, обогнули березняк, и Дик сразу взял след. Сначала я подумал, что это тетерева, но дедушка сразу показал мне мизинец - значит куропатки. Дик отлично работал, след пошел вдоль кустов и вскоре уперся в ржаное поле. Тетерева никогда не пошли бы в рожь они застряли бы меж колосьев. А куропатки маленькие, и они пошли в рожь. Рожь была высокая. Я видел, впереди мелькала голова Дика. Вдруг он поднял куропаток, побежал за ними и залаял. Куропатки полетели веером. Мы выстрелили, и одна упала. Когда мы пошли за ней, то наткнулись на Дика. Он лежал во ржи. Ему несколько дробин попали в голову Дик мелко дрожал и умирал. И дедушка сказал: "Вот к чему приводит отсутствие ВОЛИ. Если бы прошлым летом ты побил Дика, он бы сейчас не попал под выстрел. Снимай штаны!" Я снял штаны. "Ложись на Дика". Я лег на Дика. Дедушка снял с ружья ремень и высек меня. Он сек меня недолго, но сильно. А я лежал на теплом Дике и плакал.
Ж1. А я жила в большом старом доме.
M1. В котором желтая скрипучая лестница?
Ж1. Ага.
М2. И мраморный камин похож на плачущего старика? Ж1. Точно.
М3. А по стенам висят архитектурные проекты отца?
Ж1. Висят.
Ж2. И в твоей комнате стоит бронзовый мальчик с оленем?
Ж1. Да.
М4. И огромные часы в кабинете отца бьют и хрипят, бьют и хрипят?
Ж1. Бьют и хрипят.
М5. А стекла на веранде все разноцветные?
Ж1. Разноцветные и в форме листьев. Из веранды виден кусочек пруда. И я каждый день смотрела на этот кусочек сквозь разноцветные стекла. Мне больше нравилось, когда пруд был фиолетовым. Я думала - хорошо бы искупаться в фиолетовом пруду. Или - переплыть его и оказаться в фиолетовой стране. Там все будет фиолетовым - дом, отец, кошка, мать и ее бамбуковая палка. Мать била меня этой палкой за "плохое". Я ночью любила себя трогать между ног. Это очень приятно. И мать один раз заметила, как я это делаю. И побила меня палкой по рукам. Но я все равно трогала себя. И мать каждое утро, когда я просыпалась, смотрела мне в лицо. Она смотрела: есть ли синяки под глазами? Если есть - она говорила: "Ты опять ночью делала плохое?" Она уходила за палкой, возвращалась и била меня по рукам. Отец ни разу меня не ударил, но никогда за меня не заступался. Он чертил свои проекты и часто уезжал на стройки. Мы оставались с матерью. Я любила мать, и когда она уходила, сидела и смотрела на часы. А часы били и хрипели, били и хрипели. Я ненавидела суп из чечевицы и любила трогать себя между ног. И мечтать о фиолетовом доме. Однажды мать повела меня к врачу Он осмотрел меня и сказал: это очень плохо, что ты делаешь. Ты будешь болеть, когда вырастешь. А я сказала, что мне очень хочется. Тогда он сказал - каждый раз, когда тебе опять захочется это делать, - смотри в потолок. И у тебя пройдет желание. Я попробовала ночью смотреть в потолок. Но мне захотелось еще сильнее и рука сама залезла в трусики. Однажды я опрокинула тарелку с супом из чечевицы. И мать посадила меня в подвал. Она иногда меня сажала туда. Это была котельная. Там стояли два котла - один наш, другой соседа, который занимал вторую половину дома. Я сидела на ящике из-под консервов и смотрела на нашу дверь. Там была еще одна дверь - соседа. Она была всегда заперта. И вдруг она заскрипела и приоткрылась. Я вошла и поднялась вверх - по лестнице. Лестница вела в прихожую соседа. Он был тоже архитектор. Они с папой вместе купили этот дом. Сосед был лысый, в очках и очень скучный. Каждый раз, когда он приходил к нам, он всегда говорил про скучное. Я вошла в прихожую и уже хотела позвать соседа, но вдруг увидела его в гостиной. Он стоял на коленях перед каким-то рыжим парнем. А на ковре лежало женское платье. Парень отвернулся от соседа и смотрел в окно. А сосед целовал его руки и повторял: "Ты мне не веришь? Неужели ты мне не веришь?" Потом сосед зарыдал. И так сильно, что с него слетели очки. Он рыдал и обнимал ноги рыжего парня. А парень смотрел в окно. Тогда сосед схватил платье и стал рвать его и кричать: "Клянусь! Клянусь! Клянусь!" А парень нехотя обнял его. Сосед стал расстегивать джинсы парня. А парень засмеялся. Тогда сосед ударил парня по щеке и закричал: "Долго ты будешь мучить меня, свинья?!" Парень расстегнул джинсы и встал на колени. Сосед спустил свои пижамные брюки. Его писька торчала, как палка. Он вставил ее в попу рыжего парня и стал двигаться и кряхтеть. Потом он закричал: "Ты же молодой! Почему у тебя жопа, как у старого капеллана?! Ну, напряги, напряги свою жопу! Я не могу ебать пустоту!" Он трясся, двигался и кричал: "Я не могу ебать пустоту! Я не могу ебать пустоту!" А рыжий парень увидел меня в китайской вазе и обернулся. "Ты чего там стоишь?" - спросил он. И сосед тоже обернулся. Он был белый, как тесто, и без очков. Он двигал своим белым лицом и ничего не видел. Его глаза были тоже белые. И я обкакалась.
М3. А я жил на улице с 82 домами.
M1. В доме с 66 балконами?
М3. Точно.
М2. Там, где 42 квартиры?
М3. Да.
М4. И 125 жильцов?
М3. 123. Двое уже умерло.
Ж1. В квартире номер 35?
М3. 35.
Ж2. С тремя замками на двери?
М3. Ага.
М5. И от твоей двери до школы было 2512 шагов?
М3. 2512 - это в будни. А в воскресенье, когда я шел мимо школы - 2590. Считать я полюбил после того, как в 6 лет заболел полиомиелитом. Это несложная болезнь. У меня просто поднялась температура и отнялась левая половина тела. Я ее совсем не чувствовал. Меня сразу положили в больницу. На ночь меня привязывали к кровати, чтобы я во сне не лег на левый бок. Я бы тогда передавил какие-то важные вены и могла бы быть гангрена. Ночью я спал, привязанный, а днем я лежал и считал. Считал вещи, углы вещей, складки на простынях, мух, крошки, паркетины, уколы, которые мне делали. Я очень быстро считал. Через полгода я поправился и стал ходить. У меня был специальный ботинок для левой ноги. Он был на толстой подошве, потому что левая нога была немного короче правой. И она была вся в синих венах, словно с нее сняли кожу. Я носил этот ботинок всегда, в любую погоду. Летом в жару нога потела в ботинке. Там было мокро от пота. И я научился громко щелкать потными пальцами прямо на ходу. Громко щелкать. А прохожие не понимали, что это за звук. И смотрели на меня. Когда мне исполнилось четырнадцать, родители отправили меня на лето в спортивный лагерь. Чтобы я окреп. Я хорошо играл в шахматы. И все время в лагере ходил в штанах. Никогда не надевал шорты. Я не показывал свою ногу Однажды я сидел в туалете и какал. И спустил штаны сильно. И вошел мальчик из второго отряда и сел слева какать. Он увидел мою ногу и сказал: "Ух, ты! Синяя нога!" Я подтер попу, встал и подтянул штаны. А он стал громко какать и все повторял: "Синяя нога. Синяя нога". А вечером мы играли в настольный теннис со вторым отрядом. А этот мальчик увидел меня и громко сказал: "О, и Синяя Нога пришел!" Я подошел к нему и сказал: "Молчи". Он сказал: "А что?" Я ему: "Молчи, пожалуйста". А он сказал: "Почему?" Я сказал: "Я дам тебе швейцарский офицерский ножик". Он сказал: "Врешь". А я сказал: "Если никому не скажешь". А он сказал: "Хорошо". И я отдал ему отцовский ножик. Я пробыл в лагере два месяца. За это время я отдал этому мальчику майку с портретом Элвиса, авторучку, значок с бомбардировщиком В-52, восемнадцать сигарет, 21 жвачку и 42 булочки с маком. А в день отъезда этот мальчик написал калом на моей желтой сумке: СИНЯЯ НОГА.