Дотянуться до небес
Шрифт:
"Ну почему всегда одно и то же?" - корила себя за слабость Ламия. "Почему всегда, когда он рядом, я не могу быть самой собой?".
– Вам не стоило, рана, которую вы мне нанесли, давно уже меня не беспокоила, - эти слова уколом в сердце ранили Ламию. Сейчас, под огромным количеством выпитого вина, она была готова признаться во всех смертных грехах, лишь бы заслужить прощение.
– Чего ты хочешь от меня?
– опустив голову, сквозь зубы произнесла императрица - Что тебе ещё от меня нужно, хочешь, чтоб я стала на колени пред тобой? Так скажи это мне в лицо!
– не выдержав, прокричала
– Моя госпожа, - ощутив аромат вина, исходивший от девушки, он понял, что было причиной столь эмоционального поведения.
– Отпустите моих учениц, они ни в чем не виноваты. Прошу...
– в своей мягкой и спокойной манере сказал Олег.
– Богини ради, да плевать мне на твоих крысолюдок, или кто там у тебя. Пусть живут, пусть хоть спят вместе с тобой, лишь бы я только этого не знала и не видела. Мне плевать на них всех, делай что хочешь!
– слезы сорвались с её глаз.
– Только пусть всё будет как раньше...
– шмыгнув носом, тиха произнесла она.
Руки парня обвились вокруг талии Ламии, оставив на лице девушки застывшую гримасу непонимания. Обняв её, Олег аккуратно прижался к её груди, ведь именно на этом уровне, по сравнению с высоченной девушкой, была его голова.
– Благодарю, любовь моя, - в момент, когда пьяная Ламия так искренне говорила, будучи согласной на всё, на любое унижение ради его прощения, парень всё же понял. Что после такого, не может думать о ней, как о постороннем человеке. Больше того, он вообще не мог не думать о ней.
– Может, пойдем в спальню, а? – как-то по-детски нерешительно произнесла девушка, последнее выпитое которой, судя по всему, ещё продолжало догонять и без того кружащуюся голову. Её пальцы, не церемонясь на расстёгивание пуговиц на золотистом одеянии, с закономерным скрипом вырывали пуговки на её рубашке одну за одной, от шеи и до пышной груди.
– Я погляжу, вы крайне отходчивы, моя госпожа, - видя, как неспешно и постепенно оголяется её грудь, произнес Олег, снизу которого уже началась вполне ожидаемая реакция.
– Не хочешь?
– подсев, а следом одной рукой ещё сильнее прижав парня к себя, а вторую запустив тому в штаны, произнесла Ламия. Однако, нащупав полную готовность к действиям сквозь застывшие на щеках слёзы улыбнулась.
Губы парня аккуратно коснулись оголившейся вишенки её груди. Заставив Ламию издать неприличный стон.
– Сегодня я поведу...
– безапелляционно заявил парень в момент, когда его спутница уже была готова на всё.
Для обоих эта ночь была долгой и сладостной. Сполна наполненной лаской и животной страстью. Бесцеремонно оставляя свои знаки любви, губы Ламии сползали от шеи парня до места, которого никогда бы императрица в здравом уме не решилась бы коснуться губами. Всему виной было вино, послушные слуги и тот, кто до не узнавания извратил её душу, покусившись на то, чем Ламия всегда гордилась, а именно - решимость.
Человек, который никогда ничего ранее не боялся, десятки, если не сотни раз рискуя собственной жизнью на поле брани, теперь боялась закрыть глаза. Боялась завтрашнего дня, в котором может вновь не встретить его, не ощутить той ласки, его любви. Теперь она боялась всего. Последние два дня пролетели в одночасье, после того, как всё и вся вернулось к прежнему образу жизни. Жак в её спальню, а его игрушки - в свои бараки. Подобно вольному ветру в бескрайней степи день сменялся ночью, а рассвет закатом. Три последующих дня так же растворились, как один сладостный миг. Однако их беззаботное время, отведенное богиней, было на исходе. Прибывшая с границы посыльная сообщила, что Азовийская империя, прознавшая о начавшейся мобилизации в стане своего врага, пришла в действие. Её войска двинулись к приграничным городам замкам. Местные Лордессы трубят о надвигающейся угрозе и взывают о помощи, и её долг, как их госпожи и покровителя, откликнуться.
Сейчас, покуда их враги не взяли под контроль приграничье, у Ламии ещё было время на сбор войск и принятие мер. Если им удастся дать генеральное сражение до того, как славящиеся своей оборонительной тактикой Азовийци возьмет под контроль главные мосты и тракты, то больших потерь удастся избежать и всё закончится в считанные месяцы. Однако был и другой вариант.
Почему столь трусливый и старый, опытный враг, дремавший долгие годы, вновь пришел в движение? В открытую козыряя столь малым войском. Неужели они заключили союз с матриархами темных эльфов, и вместо испуганных людей на поле боя её встретят величайшие тёмные копейщики Дроу? Маловероятно… - рассуждала она. – Скорее всего, на границе планировалась какая-то мелкая пакость в виде Лордессы-перебежчицы, это было более вероятно, но всё равно недостаточной причиной для очередной войны.
Наблюдая, как Жак мирно сопит в их кровати, Ламия с болью в груди одарила его спящие уста полным любви поцелуем. – Неважно, что случится и сколько будет врагов. Я всех одолею, и во имя нашего светлого будущего, любимый, я вернусь с победой.
Тяжело вздохнув, императрица покинула семейное ложе. Впереди была долгая и тяжелая дорога, в конце которой, ощетинившись пиками, копьями, булавами и мечами, её ждал озлобленный враг.
Глава 44
Тёплая кровать по утру на удивление была пуста. Та, что согревала добрую половину, отсутствовала, и дело было не в умываниях, работе или завтраках. Дурное предчувствие не покидало головы Олега. Накинув рубаху, мужчина неспешно направился к дверям, где в привычной манере томились в ожидании стражницы и слуги.
– Доброе утро, господин, - одновременно произнесли две закованные в сталь, и четыре горничные.
– Доброе, где императрица Ламия? – сонно поинтересовался парень, ведь она редко покидала кровать без так называемой «награды» по утру.
– Господин, госпожа наказала не будить вас, и… - служанка под взглядами стражниц замялась, заставляя Олега в очередной раз задуматься.
В проходе широкого коридора показался знакомый силуэт Катарины. Девушка, ещё на подходе отвесив шаблонное приветствие в виде полупоклона, поспешила сообщить парню о том, что его сиятельскую персону в ближайшее время ждут в совете. По поводу Ламии девушка тоже обмолвилась чем-то вроде «там вам всё и расскажут».
Быстро приведя себя в минимально допустимые нормы дворца, они, минуя пустую тронную, а после и банкетный зал, где в последнюю неделю коротали вечера пожилые воительницы, вошли в какое-то подобие кабинета, не слишком маленькое, чтобы называться грубым словом «каморка», и не слишком большое и уютное, чтобы претендовать на рабочий кабинет императрицы.