Доверие [первый вариант]

Рыбаков Вячеслав Михайлович

— Удивительно, что нам так повезло... Завтра летим. Было бы ужасно, если бы кого-то не пропустили или распределили на разные рейсы, ведь правда? — произнесла она чуть дрожащим голосом, и это было признанием.

— Я бы один не полетел.

Она улыбнулась и вдруг спросила:

— Ты правда собирался купаться? А он мгновенно ответил:

— Идем вместе.

И она тут же согласилась:

— Идем.

Он не пошевелился.

— Вот я только полежу еще, наберусь сил после такой потери крови... Она беззвучно шевельнула губами, а потом повторила едва слышно:

— Лежи.

Мерцающие глыбы волн сонно, медленно накатывались на плоский берег.

— Говорят, там жилья не будет хватать первое время... Если мне не достанется, приютишь? Хоть на... — у него перехватило горло, — хоть на несколько дней?

Она резко выдернула свои ладони из-под его, и он тут же испуганно вскочил.

— Дурак, — пробормотала она. — Пень бесчувственный... Если уж я впущу, так потом не выпущу, так и заруби на своем римском носу!

И маленькая Земля, ошалев от счастья и восторга, летела сквозь пустоту пустот, крутясь волчком на одной ножке своей оси. И когда первые лучи пурпурного солнца, торжественно всплывшего над светозарным, радостно распахнутым океаном, выхлестнули из-за горизонта, ударили в берег, и деревья швырнули свои длинные тени на прохладный ковер песка, двум детям казалось, что это Их Солнце, Солнце Их Дня, взошедшее лишь с тем, чтобы дать им видеть друг друга, любоваться друг другом, и это теперь надолго, навсегда...

ГЛАВА ВТОРАЯ

Замечу в скобках, что цифры эти я беру совершенно произвольно, во-первых, потому, что я не знаю точных цифр, а во-вторых, потому что, если б я их знал, я бы их сейчас не опубликовал.

В. И. Ленин. ПСС, т. 44, стр. 227.

Здесь было ватно тихо, среди тяжелых портьер, ковров, мягких кресел, освещенных холодным деловым светом. В кабинет не доносилось ни звука, хотя за стеной была Площадь, где, сдавленный со всех сторон плотными лучами прожекторов, Чанаргван договаривал свою победную речь.

Ринальдо Казуаз тяжело опустился в кресло у старомодного письменного стола. Придвинул к себе диктотайп, но только пожевал сухими губами, и отодвинул вновь. Секунду смотрел на свою маленькую ладошку, исхлестанную синими вздутиями вен. Как некстати, в который раз подумал он. И так уже времени в обрез... Вот он кончит свою речь, и что дальше? Что предпримет наш адмирал?

Медленно растворилась одна из дверей.

– Можно?
– спросил осторожный молодой голос. Ринальдо обернулся, но так неловко, что где-то под ложечкой зацепилось нечто, и резкая боль скрючила тело, заставила принять прежнее положение, натужно выпрямиться в кресле, а затем развернуться вместе с ним.

– Конечно, малыш, - произнес Ринальдо, переведя дух.
– Я тебя жду. Вошедший юноша удивительно был похож на молодого Чанаргвана - такой же смуглый, жгучий, широкоплечий, с ослепительным взглядом и колючим прицелом горбатого носа. Сын. Сын Чанаргвана и Айрис.

– Здравствуй, - сказал сын.

– Добрый вечер, - ответил Ринальдо.
– Ты ужинал?

– Да, спасибо, я перекусил с ребятами. Отец знает?

– Разумеется.

– И все-таки говорит?

– И все-таки говорит. Садись, зачем ты так стоишь... Дахр послушно сел.

– Тебе опять нездоровится?
– обеспокоенно спросил он.

– Перестань говорить глупости.

– И... что теперь?

Ринальдо вздохнул и медленно, с усилием поднялся. Дахр сделал движение помочь, но Ринальдо только пренебрежительно шевельнул ладошкой и улыбнулся углом губ. Подошел к двери, приоткрыл, потом закрыл опять, вернулся к столу, потом к стене, нажал кнопки шифра и, подождав секунду, вынул из бара две чашки с соком, прозрачно-желтоватым, кислым и бодрым даже на вид.

– Последние дни мучает жажда, - признался Ринальдо и опять улыбнулся. Ему будто что-то мешало улыбаться, какой-то невидимый шрам или ожог, или странный паралич - улыбалась половина рта, а половина не двигалась, стиснутая неведомыми тисками. Это производило жуткое и жалкое впечатление.

– Сколько там было? Двести?

– Двести семь человек, сто тридцать пять мужчин и семьдесят две женщины. Дахр медленно сглотнул. Ринальдо принес чашки - осторожно, очень боясь расплескать, закусив губу от напряжения. Руки его крупно дрожали, и несколько капель все же пролилось. Одну чашку Ринальдо подал Дахру - тот поспешно принял ее, - а другую, вцепившись в нее обеими руками, поднес ко рту. Слышно было, как он гулко, булькающе пьет, его щеки чуть вздувались, а морщинистое горло проседало при каждом глотке.

– Это произошло быстро, - произнес он потом, отстранив чашку.
– Пей. Совсем мгновенно.

– Не хочу, - ответил Дахр, глядя в пол.

– Тебе не холодно здесь?
– заботливо спросил Ринальдо, ставя чашку на стол. Чашка резко стукнула.
– Ты ведь совсем тропический, даже рубашку не надел...

– Что вы теперь будете делать?
– спросил Дахр. Он так и сидел с чашкой в руке.

– Твой отец решит, - отрубил Ринальдо.
– Если ты не станешь пить, дай тогда мне, хорошо?

Дахр протянул ему чашку и спросил с усилием:

– Причины неизвестны? Ринальдо выпил.

– Пожалуйста, сделай мне еще, - попросил он. Дахр поспешно вскочил, бросился к бару.

– Чашки три сразу. Причины... Взрыв нейтринных запалов при переходе в надпространство. Отчего - один бог знает.

– Сколько всего рейсов совершили надпространственные корабли?

– Шестьсот восемьдесят два - за все семь лет, что мы знаем надпространство.

– И именно сегодня - такое...

– Да. это впервые... И главное - головной корабль. Начальный запас техники - весь ушел...

– И двести семь человек. Ринальдо помолчал.

– И двести семь человек, - согласился он.

Дахр принес чашки, и Ринальдо немедленно прильнул к одной из них. Дахр продолжал стоять.

– Что мы теперь будем делать?
– опять спросил он. Ринальдо, не переставая пить, пожал узкими плечами.

– Сколько стоит день?

– Сто тысяч человек для первой фазы, - ответил Ринальдо, отставляя пустую чашку.
– Затем в эн раз больше, в зависимости оттого, сколько кораблей мы станем отправлять в сутки.