Дождь из высоких облаков
Шрифт:
Марина выдохлась, растерянно огляделась и запустила двигатель.
– Ладно, может, еще что-нибудь в голову придет... Куда едем? Я сегодня твой таксист!
– Домой, – сказала Надежда. – Теперь я не одна и могу жить дома!
– Честное слово, завидую! – Марина сдала назад. – А Димка мой вот эту игрушку мне подарил, чтоб не приставала...
В современном типографском цехе кипела обыденная работа – шумели станки, шелестела бумага...
Илья понуро
Он остановился возле машины, печатающей листы для красочных альбомов, – зарябило в глазах. Выстраданное, любимое детище...
Резко отвернулся, быстро ушел из цеха, поднялся в офис.
Там здоровались и смотрели так же вопросительно.
Илья вошел к директору типографии.
– Илья Николаевич! – вскочил пожилой многоопытный человек. – Объясните, что происходит? Мы все в растерянности, коллектив беспокоится...
– Ничего особенного. – Илья сел к приставному столу. – Все в порядке, работайте, как работали. Никого увольнять не будут. У вас просто сменился хозяин.
Директор опустился напротив.
– Как прежде работать не получится, Илья Николаевич. На складе бумаги осталось на четыре дня. Да и то не весь ассортимент... А комбината в Карелии у нас больше нет.
– Пусть теперь голова болит у нового собственника.
– Как же так? Мы вместе с вами, считайте, заново переоборудовали предприятие, внедрили финские технологии, сделали прибыльным... А теперь вы единолично решили от него избавиться? Отдать неизвестно кому! Втайне от нас! Без обсуждения, без единого слова!
– Не сыпьте мне соль!
– Я понимаю, Илья Николаевич. Капитализм, рынок, жесткая конкуренция... Но ведь все было хорошо! Я отслеживаю динамику. Я не могу понять... – путался директор.
– За все приходится платить.
Тот помялся, помолчав, заговорил, подбирая слова:
– В коллективе настроения... не самые лучшие. Вы же помните, типографские рабочие – самые продвинутые. Можно ожидать всего, что угодно. Уже появились предложения взять типографию под контроль и не впускать нового хозяина.
Илья отмахнулся:
– Не говорите глупостей! Революционеры... Придут с ОМОНом и всех недовольных вышвырнут на улицу.
– А это правда, говорят, вы хотите уехать в Англию? И уже присмотрели там себе какой-то замок?
Он горько усмехнулся:
– Пока что присмотрел место на Арбате. Где можно торговать книжками.
Рита поднялась по лестнице и позвонила в дверь Надежды. Ожидая, когда отопрут, прислонилась плечиком к стене – скорбный, несчастный вид...
– Кто там? – через дверь спросила Надежда.
– Это Маргарита, – отозвалась девочка. – Вы меня помните? Я дочь Ивана Беспалого.
Надежда открыла.
– Здравствуй, Рита... Проходи!
– Я очень замерзла, – пожаловалась та. – На улице так холодно. А я шла пешком.
– Погрелась бы где-нибудь в магазине. Ну что же ты! Давай помогу.
Надежда развязала шарф, расстегнула пуговицы, сняла с плеч девочки рюкзачок – та стояла, опустив руки.
– Сейчас же ноги в горячую воду, – стащив пальто и сапожки, скомандовала Надя. – Пошли!
В ванной Надя набрала в таз горячей воды, посадила Риту.
– Ой, горячо!
– Ничего, терпи!
– Мне было очень грустно, и я пошла пешком, – стала рассказывать Рита. – Я всегда брожу по городу, когда мне плохо.
– Дома что-нибудь случилось?
Рита взглянула жалостно:
– Вы же знаете... В пятницу было сорок дней папе.
– Да-да... Как твой братик? Растет? – Надежда хотела отвлечь ее.
Не удалось.
– Ему тоже уже сорок дней, – печально проговорила девочка. – День смерти папы и день рождения Вани совпали. И теперь это на всю жизнь... Как вы думаете, это хорошо или плохо?
Надежда присела на край ванны.
– Это символично... Не пресечется род Беспалых.
Рита посмотрела внимательно.
– А вы изменились, Надежда... И очень хорошо выглядите.
– Спасибо...
– Не зря придумали сороковой день. – Рита задумчиво поболтала ногами в воде. – За этот срок все успокаивается, само собой приводится в порядок. Наступает переоценка, пора утешения. Горе уже становится не таким горьким. Приходит ясное осознание потери... Вы уже смирились с мыслью, что папы нет?
– Какого... папы? – переспросила Надя.
– Моего папы, – уточнила девочка.
– Знаешь, я не видела его мертвым, – не сразу ответила Надежда. – Не была на похоронах... И у меня ощущение, что он жив.
– И мама как-то быстро смирилась. Но это понятно. Наступила на свои чувства ради ребенка. Ведь все отражается на молоке и в итоге на здоровье грудных детей. Потом они кричат ночью, становятся нервными... А мама сильная женщина.
– Да, я это заметила.
– А ваш папа так и не нашелся?
– Пока нет. Милиция ищет... Все без толку.
– Он ведь старенький...
– Он жив! – уверенно сказала Надежда. – Я это чувствую! И экстрасенс сказала. Папа вернется.
– Это хорошо, что верите. В общем, мы все утешились кто чем, – продолжала гостья. – И остался безутешным и одиноким только один человек.
Она умышленно замолчала, чтобы вызвать вопрос. В повисшей паузе Надежда почуяла предвестие какой-то неприятности.
Рита еще раз внимательно посмотрела ей в лицо, вынула ноги из таза и стала вытирать полотенцем.