Дождь Шукры
Шрифт:
Когда мы остались одни, Куртье сказал мне:
— Виктор, мы тщательно изучали вас эти месяцы. О вас сложилось благоприятное мнение. У нашей фирмы в конечном счете гуманные цели, хотя нам далеко не всегда приходится работать в белых перчатках. За исключением части технического персонала, не посвященного в наши секреты, мы подбираем себе людей по принципу порядочности и убежденности, что наше дело необходимо. — Куртье помолчал. — Мы решили вам довериться. Отныне вы получаете право ходить по белым дорожкам — они ведут в специальные лаборатории — и будете посвящены во многие наши тайны. Я редко ошибаюсь в людях и полагаю, что вы не обманете моего доверия. Однако честно предупреждаю: за измену нашему делу мы караем смертью. Впрочем, — Куртье вдруг широко улыбнулся, — думаю, до смерти дело не дойдет.
Куртье рассказал, что его фирма имеет несколько филиалов, разбросанных по всему свету, достаточно замаскированных. У фирмы две задачи. Одна чисто коммерческая — производить различные вещи и продавать их, чаще всего с этикеткой «сделано в Гонконге» или «на Тайване».
— Впрочем, — добавил он, — сделанные фирмой магнитофоны и транзисторы не уступают лучшим японским образцам. Мы создаем также много электронных игрушек. Наши собачки на батарейках могут бегать, лаять и приседать на задние лапы не хуже настоящих.
Другая задача фирмы — большая научно-исследовательская работа, главным образом на стыке различных наук. Результаты исследований претворяются в производство. Куртье сказал, что в исследованиях фирмы есть еще один, как бы филантропический момент. Пожалуй, его можно назвать и фантастическим: профессор раздумывает ни мало ни много над тем, как облегчить человечеству жизнь… в будущем.
— Я очень богатый человек, — сказал Куртье, — и о происхождении своего богатства, может быть, когда-нибудь расскажу тебе… Так вот, я могу себе позволить роскошь подумать о будущем человечества.
Куртье считает — на мой взгляд, не без оснований, — что человечеству грозят две естественные опасности: во-первых, истощение ресурсов планеты, особенно энергетических, и при этом загрязнение атмосферы и воды; во-вторых, генное вырождение. Он предполагает и третью опасность — атомное взаимное уничтожение, но это уже опасность не природная, а субъективная, связанная, как он сказал, с глупостями, свойственными отдельным представителям человеческого рода.
Машины, которые Куртье изобретает, еще раньше были изобретены природой, в этом смысле он считает себя не изобретателем, а, скорее, подражателем. Смысл всех его машин — высочайший КПД при небольших энергетических затратах.
Пустить машины фирмы Куртье в массовое производство сейчас нельзя — хищные фирмы неизвестно что могут с ними сделать, а самые хищные и самые могущественные, например нефтяные компании, предпримут все возможное, чтобы уничтожить и изобретения, и изобретателя. Я представил себе, что будет, если все откажутся от автомобиля, перестанут покупать бензин и пересядут на «жуков» и «стрекоз», которые двигаются с помощью небольших и емких аккумуляторов. Да, Куртье прав: нефтяные магнаты не замедлят сбросить на его имение водородную бомбу, не пожалев не только Солонь, но и Париж…
— Теперь ты понимаешь, почему у меня такая охрана и такие строгости при сохранении секретов фирмы, — усмехнулся профессор. — А что касается генного вырождения, — продолжал он, — то на этот счет у меня есть своя собственная теория. Каждый организм — это система. Любая система не вечна. Ваш «пежо» может ездить три-четыре года, а потом начнет ломаться. «Роллс-ройс», который англичане делают с 1904 года, система более надежная и более тщательно сделанная. На этом автомобиле можно ездить лет двенадцать, а то и двадцать. Но продолжение человеческого рода, то есть воспроизводство человека человеком, — это тоже система. Гены не могут передаваться неизменными вечно — начинаются поломки. Ты слышал что-нибудь о том, почему вымерли динозавры?
— Я читал, что есть несколько гипотез. Одна — похолодание климата, другая — возрастание концентрации двуокиси углерода в атмосфере от частых извержений вулканов…
Куртье грустно улыбнулся:
— Может быть. Но я лично думаю, что передача динозаврами наследственных черт будущим поколениям была запрограммирована на какое-то количество миллионов лет. Динозавры прожили примерно сто сорок миллионов лет. А потом все: система разладилась. Так же и человек. Пока он существует на земле около четырех миллионов лет. Он запрограммирован к воспроизводству, допустим, на несколько миллионов или десятков миллионов лет. Потом начнутся сбои, мутации, рак, психические болезни… Понимаешь, автомобиль можно починить, заменив новыми деталями старые, и постепенно его можно обновить весь. То же самое я хочу сделать с человеческими генами с помощью генной инженерии.
Куртье задумался. Я слушал его, не прерывая.
— Чтобы ты лучше понял природу моей филантропии, я расскажу тебе немного о своих взглядах на жизнь. Я достаточно поездил по земному шару и повидал всякое. Испытал множество доступных человеку удовольствий, разумеется, кроме наркотиков да еще курения, которое считаю тоже своеобразным наркотиком. Деньги и любознательность позволили мне наслаждаться прелестями жизни на Западе и на Востоке, в цивилизованных столицах и на заброшенных островах Тихого океана. И надо сказать, я не разочаровался в человеческом существовании, но пришел к выводу, что истинных и достойных человека жизненных ценностей не так уж много. Тщеславие, жажда власти, богатство — все это в конечном итоге пустое, если является самоцелью. Остается любовь к ближним, которые чаще всего ее не заслуживают, стремление сделать счастливым свой народ — цель, безусловно, благородная, но очень трудная. При попытках достигнуть ее лучшие умы человечества потерпели неудачу. Есть еще бесконечное познание мира, тайн природы… Последнее вполне достойно человека, его разума. Это, кстати, помогает и самому мозгу сохранять свои главные качества, свою форму, если хочешь… ибо без большого разумного дела человек становится либо глуповато эйфорическим, либо — и это происходит чаще, — разочаровавшись во всем, оказывается человеконенавистником, что выражается в агрессивности, скупости, черствости. — Куртье взглянул на меня с грустной иронией: — Не подумай, Виктор, что я ненормальный. Во многом я разумный эгоист. И не считаю себя оторванным от жизни. Но пойми, получив от судьбы с момента рождения так много — богатство, возможность поездить по земному шару, — я искренне хочу отдать взамен на пользу человечества свои знания, свои силы, наконец, свои деньги и умение использовать способности других людей на общее благо!
— Простите, профессор, у меня невольно возникли два сравнения. Первое — из восточной мифологии. У индусов, как вы, конечно, знаете, есть слово «аватара»…
— Когда божество спускается на землю, воплощается в смертное существо, чтобы «спасти мир», восстановить закон и добродетель, — перебил меня Куртье. — Что ж, сравнение весьма лестное. Ненавижу зло! Зло, которое порождает как отдельный человек, так и целая большая группа людей, из-за чего миллионы других обречены на голод, безработицу, нищету. Я считаю, что голод и нищета не обязательны для человечества… Я создал машины, с помощью которых можно было бы ликвидировать наступающий энергетический кризис, но дать людям эти машины я не могу — их уничтожат, а заодно и меня с моими сотрудниками… Ну а второе сравнение?
— Моя бабушка Александра, которую вы хорошо знали, рассказывала мне об одном русском богатыре, его звали Илья Муромец. Это был человек необыкновенной силы, он всегда побеждал своих врагов. Но однажды ему предложили поднять с земли небольшую сумочку. Он попытался это сделать, но надорвался и умер. В той сумочке была заключена вся земная тяжесть.
— Понял, Виктор. Ты хочешь сказать, что я взялся за дело, которое одному человеку поднять невозможно. Может быть, ты и прав. Но ничего не делать тоже нельзя! — Куртье остро взглянул на меня. — Моя большая любовь к человечеству, Виктор, не исключает безжалостной борьбы с теми, кто становится на моем пути и, как хищник, затаившийся в зарослях, приготовился к прыжку, чтобы запустить свои когти в мой затылок. Таких я вынужден уничтожать. В конце концов жизнь есть борьба, и нужно уметь постоять за себя и свои идеалы. Все это я говорю потому, что сегодня тебе предстоит участвовать в операции, которая закончится убийством людей — тех самых, которые заслали к нам Леграна. Если мы не убьем их, они уничтожат нас. Я не спрашиваю твоего согласия, Виктор, я открыл тебе очень много, и теперь ты можешь быть только с нами…