Дождь Забвения
Шрифт:
Ожье едва дождалась, когда он договорит, и выпалила:
– А споры «серебряного дождя»? Они пережили атомный взрыв?
Через шесть секунд поступил ответ:
– Вряд ли.
– Надеюсь, ты прав.
– Я тоже надеюсь. – В голосе капитана прозвучала не тревога, а усталый интерес, словно он подчистую вычерпал личный запас беспокойства. – Думаю, теперь самое реалистичное – надеяться на лучшее. Вы оба целы? Не ранены?
– Целее некуда, – лукаво обронила Ожье, глянув искоса на Флойда.
– Отлично! Вы сработали на отлично. Но боюсь, времени насладиться успехом у вас нет. Дыра быстро закрывается. Наш двигатель нестабилен, но уже можно ковылять к выходу.
– Так ковыляйте! – посоветовала Ожье.
– Дело в том, что мы надеемся заполучить тебя в компанию. Ты носитель Кассандры, а нам бы очень хотелось, чтобы она вернулась в Федерацию Полисов. Это лучший вариант для нее.
Флойд дернулся к пульту, замер, удерживаемый ремнями кресла.
– Тунгуска, она вернется.
– Флойд…
– Двигайтесь к выходу. И будьте готовы подхватить шаттл в любую минуту. Как только Ожье меня высадит, она тут же отправится домой.
– Ваша диагностика указывает, что топлива хватит, – осторожно сообщил Тунгуска. – Но только если вы стартуете сразу после приземления. Если задержитесь – никаких гарантий. Картина ясна?
– Как на пленке «Техниколор», – ответил Флойд.
Они приземлились на пустующую полосу земли между заброшенными церквями к югу от ипподрома Лоншан. Если кто и заметил, как валится сквозь туман, воя и качаясь на струях выхлопов, шаттл с лайнера «Твентис сенчери лимитед», то не стал досматривать зрелище. Возможно, несколько пьянчуг или цыган наблюдали посадку, но потом почесали в затылке и решили, что лучше об увиденном помалкивать, тем более что власти не жалуют тех, кто сует нос не в свои дела. Ну спустилась с неба непонятная штуковина – глядишь, к утру улетит восвояси.
Шаттл стоял на низком шасси, похожий в свете фонарей на хромированное яйцо; у раскаленных дюз вихрился туман. Остывая, судно пощелкивало и поскрипывало, будто старая печь. Крылатый конь с логотипа «Пегас интерсолар», казалось, изо всех сил рвался в небо, не желая оставаться на земле ни единой лишней минуты.
Флойд с Ожье прощались у опущенного пандуса.
– Ты про землянику не забыл? – спросила Ожье.
– Как можно? – ответил Флойд, показывая ей пакет.
– Ты так и не сказал, для кого она предназначена. И кому нужно выпрошенное у Тунгуски УЛ.
Флойд потрогал в кармане стеклянную капсулу с серебристо-серой жидкостью без вкуса и запаха. Если это подмешать в еду, в тело человека попадут миллиарды неутомимых крохотных машин, способных выявить и вылечить любую из известных програм болезней. Воплощенное бессмертие.
Правда, в определенных рамках. Тунгуска не отважился дать УЛ, работающий в полную силу и способный на самом деле поддерживать жизнь вечно. Ведь как раз в этот момент он и его товарищи боролись за то, чтобы наномеханическая чума не распространилась по Земле-2. Но и эта облегченная версия УЛ могла творить чудеса. Нанороботы машины останутся в теле на срок, необходимый для выздоровления и последующей реабилитации. А затем саморазберутся и выведутся из организма, как микроскопическая металлическая пыль. Излеченный может прожить много лет – а может через месяц слечь с той же хворью. Но тогда в нем уже не будет спасительных машин.
Флойд вынул руку из кармана, оставив капсулу на месте.
– Ожье, тебе нужно идти.
– А если я скажу, что останусь?
Он улыбнулся. Знал, что Верити изо всех сил старается казаться волевой, храброй и беспечной, но в глубине души она уже приняла решение. И потому стоит немного подыграть. Тогда ей будет легче.
– Там твой дом, твоя жизнь.
– Все это может быть и здесь.
– Ты же сама знаешь: не может. Ни сейчас, ни в будущем. Ожье, это был странный сон. Чудесные каникулы. И они кончились.
Она прильнула к нему. Поцеловала. И Флойд поцеловал ее, крепко обнял, не позволяя отстраниться, сжимая так, будто хотел силой воли остановить само время здесь, среди тумана. Будто время могло почувствовать и понять и подчиниться людям.
Затем он все же осторожно отстранился. Она плакала. Он вытер ей щеку рукавом:
– Не плачь.
– Флойд, я люблю тебя.
– Ожье, я тоже тебя люблю. Но это ничего не меняет.
– Я не могу просто так взять и расстаться с тобой!
– К сожалению, выбора нет.
Она оглянулась, посмотрела на шаттл. Флойд понимал, о чем она думает. Каждая секунда на счету, шансы выбраться из АБО уменьшаются.
– Флойд, ты очень хороший человек. Мы обязательно увидимся, клянусь. Я снова найду путь сюда, в твой Париж.
– Может, и нет другого пути.
– Но я не устану его искать. Не только ради тебя, но и ради наших агентов, застрявших здесь. Ради людей, которых мы с тобой даже никогда не видели. Флойд, они здесь, рассеянные по миру и еще не знающие, что путь назад отрезан. Наверное, кое-кто был предупрежден и направился в Париж, но не успел вовремя. Кто-то еще в пути и прибудет через недели или месяцы. Они придут на станцию «Кардинал Лемуан» или в квартиру к Сьюзен Уайт… да куда угодно, рассчитывая получить ответ. Флойд, они будут испуганы, растеряны. Им понадобится друг, способный объяснить, в чем дело, позаботиться, обнадежить. Пообещать, что мы обязательно вернемся, сколько бы это ни заняло времени. Вернемся, невзирая на трудности.
Она снова притянула его к себе, но не поцеловала – просто обняла. Время поцелуев уже прошло.
– Тебе нужно лететь, – проговорил он наконец.
– Я знаю. – Она шагнула на пандус. – Флойд, я сказала правду – что не жалею ни об одной минуте, прожитой рядом с тобой.
– Не жалеешь даже о грязи, синяках и огнестрельном ранении?
– Ни о чем.
– Отлично! Вообще-то, я и сам думаю именно так. А теперь, при всем уважении, – не уберешься ли ты к чертям с моей планеты?
Она молча кивнула и отступила по пандусу, не спуская с Флойда глаз. Тот кивнул и отвернулся. На глаза наворачивались слезы. Он не хотел, чтобы женщина видела их. И не из-за дурацкого предрассудка, будто мужчинам не пристало плакать. Просто ни к чему делать расставание труднее для обоих.
– Флойд?
– Да?
– Пожалуйста, помни обо мне. Шагая по этим улицам, знай: я тоже иду по ним. Может, не в этом Париже, но…
– Но все-таки в Париже.
– И потому мы всегда будем вместе.
Она ушла в шаттл. Сперва скрылось ее лицо, потом туловище, ноги.
Пандус поднялся.
Флойд отступил на безопасное расстояние. Судно зарычало, плюнуло огнем и медленно двинулось в небо, вырываясь из когтей гравитации.
Он долго стоял, будто заблудившийся в тумане. И только заслышав отдаленный раскат грома, повернулся и побрел к городу, который привык, пусть и самонадеянно, считать своим.