Доживем до января (сборник)

Грошев Николай Геннадьевич

— Дима. — Бью его по щеке. Мутный взгляд становится более осмысленным. — Двигай ляжками, Дима, у нас всего один шанс.

Кивает головой, но вроде теперь держится более-менее ровно. Гарри дотащит, ничего. Белый он стал весь, Гарри. Смотрит на меня, как будто впервые увидел. А что ж ты думал, Гарри? Белые мы и пушистые, с вами щеглами по доброте душевной маемся? Но ты, Гарри, не бойся, такие как ты, нам нужны. На десять погибших щеглов, такие как ты, по одной штуке бывают, не более того…

— К деревьям, живо. — Осталось дойти совсем немного: и вроде никого

за нами нет и вокруг спокойно, но чувствую, что эта тишь обманка. Не знаю как, но чувствую.

Молча сворачиваем к плотной группке деревьев. Снег идёт всё сильнее — плохо, совсем плохо. Пёс, эти чёрная тварь, слишком быстра и если Санечку уже доела, в таком снегу она нас в одиночку загрызёт, в одну секунду и всех.

Есть у псов этих один сильный минус. Присутствует он так же и у химер, и кровососов. И этот минус не раз спасал мою потрёпанную, но всё ещё нежную шкурку. Надеюсь, спасёт и сейчас.

Датчик нервно стрекочет, едва подходим к деревьям. Аномалия, справа. Хорошо. Значит, им придётся идти по следу, даже если что-то почуют. Очень хорошо.

— Что ты делаешь? — Спрашивает Гарри, кто же ещё? Нож уже видел мой маленький секрет выживания. Один из самых эффективных. Так что обойдётся Гарри без ответа.

Растягиваю леску, точно через наши следы. От одного дерева до другого. Проклятье! Перчатки, хоть стальной ниткой и прошиты, а не выдержали. Осторожно, надо осторожно, а то останусь без пальцев. Захлёст вокруг ствола и вокруг другого… Провисла сволочь, но ничего не поделаешь, времени просто нет. Теперь ещё одну повыше. Есть. Кору прорезало и леска села на место. Теперь не свалится до земли. Даже двигаясь шагом любая животина, как минимум хорошо разрежет себе и ноги брюхо. Что даст нам ещё несколько минут.

— Дима! Живой? — Смотрю в его лицо, красивое даже сейчас, и пытаюсь привести его в чувство. Он совсем расклеился. Висит у Гарри на плече, словно тряпка и уже, кажется, не может идти. А тут осталось всего ничего.

— Леска? Дойду… вы главное не бросайте… Леска, у тебя глаза… очень красивые, когда ты… плачешь…

— Димка, молчи и двигай ножками. — Шепчу в ухо этого неисправимого человека. Повезло же мне встретить тебя, Димка. И полюбить. Не знаю, может это не любовь вовсе, но почему же тогда я не могу унять слёз? — Выберемся, Димка, выберемся и в этот раз.

Конечно же, мы выберемся. Сколько раз друг друга вытаскивали из самых гиблых мест. Я уже не раз тебя спасала, Димка, как и ты меня. Спасу и в этот раз…

— Давайте, мальчики. Ножками. Нож, спина. — Быстро вытираю слёзы и выдвигаюсь вперёд. Нам осталось немного. Там подлатаем тебя, Димка, и продолжим праздновать. Жаль, мало чего у нас осталось — Санечка несла большую частью и съестного и спиртного. Нас и самих немного осталось… Зона, сегодня она раздавала нам, сталкерам, подарки. Нам досталась Жизнь, другим подарили Смерть: вот такие у Зоны подарки…

5 ноября 2009 г.

Виктор Стрелков

Баночка тушенки на Новый Год

Обмотав

себя остатками плащ-палатки, я бежал что есть мочи. Почему уже вторая встреча Нового года в Зоне у меня проходит на бегу? Всё как-то не заладилось с самого начала. Пока шёл на склад, истратил половину патронов на «пси-собак». Они на опушке лежбище себе устроили. Спустился вниз, забрал нужное мне, собрался выходить, а там выброс прошёл по Зоне и отрезал все пути к возвращению из военного городка. Сутки искал новый путь и, когда выбрался, столкнулся с новой проблемой. Главное успеть. Волна светящегося зеленоватого тумана постепенно наполняла низину между сопками. И вдруг это радостное лицо человека, выглядывающее из люка закопанной цистерны. Ещё два дня назад я заглядывал туда, обнаружив её нечаянно, пустующую, за кустами, слегка припорошенную снегом.

— Куда бежим? — радостно спросило лицо.

— Да вон. — Невольно остановился, указав на надвигающуюся за спиной стену.

— Мило. — Оно посмотрело, куда я указывал, недолго думая предложив: — Ныряй!

Упрашивать себя я не стал и последовал в недра цистерны за улыбающимся лицом. Захлопнувшийся люк погрузил во тьму не только моё сознание, но и окружающее пространство, пропитанное въевшимся запахом солярки.

Неожиданно зажгли налобный фонарик и, ослепив меня, спросили:

— Ты чьих будешь?

— Я Ильич. Свободный сталкер. — Соврал я про свою принадлежность к кланам.

— Чуб, не похож он на одиночку. — Произнёс голос рядом.

— Да, Брыль, пожалуй ты прав. Лёва, на фиг ты его пустил? — спросил ослепивший меня фонариком.

— А чё? Ему бы ща не сладко пришлось, как и вам. — Ответил жизнерадостный голос из глубины цистерны.

— Чуб, убери фонарь, и поговорим нормально. — Строго сказал я.

— Да ладно вам… — Чуб снял фонарь с головы и положил его перед ногами, осветив всех спасающихся сталкеров. — Я не изверг, я всё прекрасно понимаю.

— Я — Лёва, это — Прыгун… — он указал на сидевшего рядом сталкера, стеснительно разглядывающего свой автомат. — Мы из…

— …«Долга». — Я закончил за него фразу. — А вы из «Свободы»… — Осмотрев внимательно троицу, притихшую на другой стороне цистерны. — Что ж, будем знакомы?

— Будем? Я знал одного Ильича… — в повисшей тишине его голос прозвучал как приговор. Я повернул голову посмотреть на говорившего. Сталкер в костюме «свободовца», развалившись на дне и не отрываясь смотря вверх, добавил: — Он был наёмником…

Знакомство может спасти, а может убить в Зоне. Все, как по приказу, подняли своё оружие и направили на меня. Лишь я не стал двигаться — стрелять в цистерне из-под горючего самоубийство. Подожду немного и узнаю, чем обернётся эта встреча. Заинтриговал меня этот «свободовец», своим знакомым голосом:

— Ромыч?

— Ну, типа того… — ответил он.

— Ты тоже был когда-то наймитом. — Упрекнул я его.

— «Свобода» мне милей оказалась. Привет, Ильич.

— Повезло тебе, Ильич. — С сожалением сказал Чуб, поставив рядом автомат, остальные просто опустили оружие.