Драгоценность черного дракона
Шрифт:
Иллюзии медленно укрыли последнюю часть кабинета, вторая направленная волна силы уничтожила весь мусор — и пришлось заняться жертвой обстоятельств.
Когда дверь практически пинком распахнули — все уже было готово. Вторая дверь в покои наследника искусно скрыта и замаскирована. Первая — ведущая в коридор, прикрыта — но не закрыта на замок. Зачем смущать дорогих гостей?
Процессия и правда была впечатляющая — компанию из трех гончих и нескольких стражников возглавлял высокий темноволосый мужчина. Волосы забраны в хвост, холодные серые глаза смотрят презрительно и колко, сухощавая фигура и широкая
А вот и Мастер пожаловал — Кинъярэ Амондо зашел последним. На лице — недовольство и скука, вот только она видела, как катались желваки на бледно-серых скулах, как неестественно ярко блестели глаза и чуть щерились клыки. А ещё она видела, как тяжело висят длинные рукава темно-синего одеяния, словно они были все в воде. Или в крови?!
При виде ухмыляющегося Аррона хотелось не расплыться томной лужицей, а врезать ему жестко под дых, опрокидывая на пол так, чтобы не встал.
Боль-усталость-бешенство-ненависть-странная почти теплая признательность — чужие чувства навалились разом, заставляя коротко вздохнуть, сжимая зубы. К счастью, переодеться она тоже успела — и даже не в иллюзии. Темные брюки, светло-серая рубашка и лиловый камзол с длинными разрезами по бокам. Вполне прилично. На груди вышит знакомый герб альконов — ворон с веточкой асфодели.
Поклон — четкий и выверенный. Не время метаться и бояться.
– Высокие дайры, чем могу быть полезна?
Ну и что же вы мне скажете?
Отвечает надменный темноволосый дайр, пока остальная компания рассредоточивается по кабинету.
– Таррэ, у нас есть ряд вопросов. Мы дадим вам кристалл истины — мужчина протянул ей продолговато синий камешек, блеснувший искрой в глубине, — а вы ответите на ваши вопросы. Вы не являетесь благонадежным гражданином иррейна, чтобы верить вам на слово, посему советую отвечать только правду.
Так изящно оскорбить со всех сторон — это надо уметь! Не является. Расцарапать бы вам рожу, господа, до крови, так, чтобы не зажило — когти-то теперь ядовитые. Но — нельзя-с. Терпение. Или терпимость? А нет, за терпимостью им лучше в другое место обращаться.
– Не имею честь знать Ваше имя, дайрэ?.. — и с удовольствием не буду иметь её и дальше. А то, если эту несчастную изгвазданную честь столько иметь…
Какое удивление на лицах. Важная персона? Она прячет дрожь за спокойной улыбкой, она не смотрит в сторону Аррона, который поедает её глазами, как будто уже раздел и осуществил все свои фантазии. Она думает только о Дьергрэ, который крепко спит под иллюзией в спальне старшего наследника, и тихо молится всем богам, чтобы никто из тех двоих не проснулся в самый неподходящий момент.
– Иландер Скоури, девица.
Скоури? Видимо, это должно было ей что-то сказать, вон какая фи… то есть выражение лица снулое.
– Я следователь особого департамента, обладающий полномочиями вести это дело.
— Какое дело, дайрэ? — глазки вскинуть, взмахнуть ресничками. И вид такой — невинно-скорбный, растерянно-испуганный.
Она ведь милая, такая хорошая и нежная. Скромная несчастная и потерянная девица, мало на что способная.
– Во дворце ирра произошло убийство, тайрэ. — Ах, она уже тайрэ! — Есть подозрение, что к этому непосредственно причастны рабы ирра.
Рабы. Её ощутимо передернуло от этого слова, и зародившаяся было симпатия к следователю растаяла на корню. Забылась. Решила, что альконы всемогущи, а ведь это не так. Вон как шарят в кабинете — её иллюзии дрожат. А Аррон принюхивается к пространству стены, где находилась скрытая дверь.
— Ты забываешься, ищейка, — резкий голос Мастера скрежетнул рядом. Снова покрытые синей дымкой глаза смотрели зло и требовательно, — девчонка под моей защитой.
– Твоя защита ничего не стоит, покоренный, — и было в этой ответной улыбке что-то… злое? Торжествующее? А, быть может, наоборот — сочувствующее? Что-то, что позволяло подумать — эти двое знакомы куда больше, чем показывают.
– Все, что ты имеешь, тварь, лишь милость ирра, — вдруг раздался ещё один голос.
Из-за спин стражей выступил он — высокий, слишком тонкий и бледный, весь состоящий из каких-то болезненных углов.
– А, Илинар, скайши, так и знал, что без тебя не обошлось, пес, — лениво бросил дайрэ Амондо.
Скайши? Нечистая кровь?
Напряжение сгустилось так, что, казалось, они друг на друга бросятся. А потом бледный гость достал что-то из кармана, издевательски хмыкнул, смотря на алькона, и медленно, словно демонстративно сжал прибор в руке. Миг — и стоявший на ногах хищник рухнул, как подкошенный.
Каких чудовищных усилий ей стоило сдержать отчаянный крик, рвущийся с губ, удержать маску безразличия и легкого удивления на лице. Она не может выдать своего отношения. Но она запомнит, обязательно запомнит всех, кто сейчас смотрит — и ухмыляется. Запомнит того стража, который легонько пнул лежащего навзничь Кинъярэ. Запомнит, как тот прокусывает клыками себе губы, чтобы не стонать. Как из-под руки на пол льется тонкая струйка прозрачно-голубой крови.
Наверное, в этот момент она сделала свой самый важный выбор.
– Мои люди все здесь обыщут — и поговорим. Выйдем в соседнюю комнату.
К чести Иландера — он не злорадствовал ни капли. Напротив — в потемневших глазах читалось легкое сожаление. Однако, Илинару он не возразил. Не посмел? Не хотел? Слишком мало она пока знала об этих существах, чтобы спрогнозировать их поведение.
Как ни странно, они оказались в крыле альконов. Значит, она ошиблась. У Мастера Кинъярэ был портал из их крыла прямо в апартаменты принца. За мужчину было тревожно, но… сейчас она ничем ему не могла помочь — только послать искорку дара, укутывая его эфемерным теплом.
Следователь расположился в небольшой полупустой комнате у стола, однако, предложив ей присесть на стул напротив, и началось…
– Замечала ли она странности в поведении наставника?
Да легче сказать, когда их не было.
– Был ли он лично знаком с управляющим дворцовой прислугой уважаемым Аргом Даири?
– Питал ли он к нему неприязнь?
– Был ли у него повод заставить управляющего замолчать?
– Что он делал в третий час пополудни?
Приходилось изворачиваться ужом, хотя на некоторые вопросы она честно отвечала чистосердечным «нет». А потом не выдержала — решилась перебить.