Драгоценность в черепе
Шрифт:
– И поэтому, граф Брасс, я ищу помощь в Камарге, зная, что только здесь буду в безопасности, - закончил свой рассказ Дориан Хокмун.
– Добро пожаловать, - сказал граф.
– Если убежище - это все, что вам нужно.
– Это все.
– И вы не просите нас выступить против Гранбретании?
– раздался голос Богенталя.
– Я достаточно настрадался, сделав эту глупость, и не желаю уговаривать других столь бессмысленно рисковать жизнью, - ответил Хокмун.
Иссольда выглядела почти разочарованной. Было очевидно, что все собравшиеся в зале, за исключением
– Замечательно, - ответил граф, - а то я устал от всех этих многочисленных просьб. Ну, а сейчас... Вы выглядите очень утомленным, милорд. Боюсь, мы своими расспросами совсем замучили вас. Пойдемте, я покажу ваши комнаты.
Обман удался, но Хокмун не испытывал от этого ни малейшей радости. Он лгал, как ему и было приказано.
Граф показал его апартаменты - спальню, ванную комнату и небольшой кабинет.
– Надеюсь, вам подойдет это, дорогой герцог.
– Совершенно, - ответил Хокмун.
Граф собрался было уходить, но у двери остановился.
– Этот камень, - сказал он, - что у вас во лбу... Вы говорите, Мелиадусу не удался эксперимент?
– Да.
– Ага...
– сказал граф и задумчиво посмотрел на пол.
– Возможно, я смог бы помочь вам удалить его, если он вас беспокоит...
– Да нет, не беспокоит, спасибо, - ответил Хокмун.
– Ага, - снова сказал граф и вышел из комнаты.
Ночью Хокмун неожиданно проснулся. Это походило на то, что произошло с ним несколько дней тому назад в трактире. Ему показалось, что он увидел в комнате фигуру человека - того самого воина, закованного в черные и золотые доспехи. Но его тяжелые, сонные веки сомкнулись на секунду-другую, и когда он снова открыл глаза, в комнате никого не было.
В душе Хокмуна стал зарождаться конфликт - возможно, конфликт между человеколюбием и его отсутствием, а возможно, - между совестью и отсутствием ее, если, конечно, такие конфликты вообще возможны.
Но что бы ни послужило причиной тому, несомненно одно - характер Хокмуна снова начал меняться. Это был уже не тот Дориан Хокмун, что так бесстрашно сражался в битве под Кельном, и не тот, что, впав в состояние апатии, готов был сгинуть в вонючем подземелье Лондры, а совершенно иной, словно рожденный заново человек.
Но признаки этого перерождения были пока еще едва заметными и нуждались в своего рода катализаторе, как, впрочем, и в определенной питательной среде.
Однако Хокмун проснулся ранним утром с одной-единственной мыслью в голове - как бы побыстрее выкрасть Иссольду и вернуться в Гранбретанию, дабы избавиться там от Черного Камня и получить обратно земли своих предков.
В коридоре его встречал Богенталь.
– Ах, мой дорогой герцог, - начал философ, взяв его под руку, - может быть, вы могли бы рассказать мне немного о Лондре. Я достаточно много путешествовал по миру, но там побывать мне не пришлось.
Хокмун обернулся и посмотрел на него, прекрасно зная, что лицо поэта сейчас видят лорды Гранбретании. Но в глазах Богенталя читался неподдельный интерес, и Хокмун решил, что в просьбе философа - лишь простое человеческое любопытство.
– Огромный, мрачный город, - ответил Хокмун.
– Сложная архитектура и много непонятного.
– А его дух? Дух Лондры? Ваше впечатление?
– Сила, - сказал Хокмун.
– Уверенность...
– Безумие?
– Боюсь, я не тот человек, кто способен определить, что безумно, а что - нет, господин Богенталь. Хотя, кажется, вы меня самого находите довольно странным, не так ли?
Застигнутый врасплох таким поворотом разговора, Богенталь удивленно посмотрел на Хокмуна.
– Ну, я... Почему вы спрашиваете об этом?
– Потому что я нахожу ваши вопросы абсолютно бессмысленными. Я говорю это, не желая обидеть вас...
– Хокмун потер подбородок.
– Поверьте, я, правда, нахожу их бессмысленными.
Они начали спускаться по лестнице в парадный зал, где уже был накрыт для завтрака стол и где старый фон Виллах уже перекладывал себе в тарелку с принесенного слугой подноса большой кусок жареного мяса.
– Смысл...
– пробормотал Богенталь.
– Вы не знаете, что такое безумие. Я не знаю, что такое смысл.
– Мне нечего вам сказать, - ответил Хокмун.
– Вы замкнулись в себе. Это неудивительно - столько всего вынести, с симпатией в голосе сказал Богенталь.
– Такое случается. В душе словно что-то отмирает. И вам сейчас просто необходимы хорошая пища и приятная компания. Это замечательно, что вы приехали именно сюда, в замок Брасс. Возможно, само провидение послало вас.
Хокмун слушал философа без всякого интереса, наблюдая за спускающейся по противоположной лестнице и улыбающейся им Иссольдой.
– Вы хорошо отдохнули, герцог?
– спросила она.
И опережая Хокмуна, Богенталь сказал:
– Ему досталось больше, чем мы предполагали, и мне думается, нашему гостю понадобится неделя-другая, чтобы полностью оправиться от перенесенного.
– Вы не хотите составить мне компанию сегодня утром, милорд? предложила Иссольда.
– Я покажу вам сад. Даже зимой он прекрасен.
– С удовольствием, - ответил Хокмун.
Богенталь улыбнулся, поняв, что пылкое сердце Иссольды было тронуто жалким состоянием Хокмуна. И он подумал, что не может быть ничего лучшего для герцога, чем живое внимание, проявленное к нему этой милой, очаровательной девушкой.
Они не спеша брели по террасам сада. Здесь росли вечнозеленые растения, зимние цветы и овощи. Небо было ясным, и ярко светило солнце. Тяжелые меховые плащи защищали их от холодного ветра. Они смотрели на крыши домов. Кругом царили тишина и покой. Иссольда взяла Хокмуна под руку и все время о чем-то весело болтала, не ожидая ответа от своего красивого, но печального спутника. Сначала, правда, ее немного смущал Черный Камень, но потом она решила, что он едва ли отличается от той диадемы из драгоценных камней, которую она иногда носит, чтобы волосы не лезли в глаза.