Драгоценность в черепе
Шрифт:
Скачущий рядом фон Виллах сказал ему в минуту относительного спокойствия:
– По-моему, ты решил в одиночку расправиться с ними.
– Я не остановлюсь, даже если их кровь затопит эту долину, - ответил Хокмун.
– Я буду истреблять их, пока они все не подохнут.
– Ты такой же кровожадный, как и они, - с иронией в голосе сказал фон Виллах.
– Нет. Я кровожаднее!
– крикнул Хокмун, вырываясь вперед.
– Для них-то это забава!
И он продолжал беспощадно убивать.
Но вот наконец военачальники, кажется, убедили Мелиадуса: герольды затрубили отбой и оставшиеся в живых гранбретанцы обратились в бегство.
Некоторые из них бросали оружие и, стоя на коленях, молили о пощаде. Хокмуна это не останавливало.
– Мне не нужны живые гранбретанцы, - говорил он и убивал безоружных.
Но, в конце концов, Хокмун удовлетворил свою ненависть и, присоединившись к графу и фон Виллаху, наблюдал, как гранбретанцы, перестроив ряды, покидают поле боя.
Хокмуну показалось, что он услышал крик ярости, донесшийся оттуда, и, признав в нем голос Мелиадуса, он улыбнулся.
– Мы еще встретимся с бароном, - сказал он. Граф, соглашаясь, кивнул.
– Сейчас он понял, что Камарг неприступен для его армий, и знает, что мы не поддадимся на его уловки. Но он найдет какой-нибудь иной путь. Скоро Темная Империя захватит все земли вокруг Камарга, и нам невольно придется быть все время настороже.
Когда они этой же ночью вернулись в замок, Богенталь завел с графом разговор.
– Сейчас ты понял, что Гранбретания безумна? В ее силах изменить ход истории. А это приведет не только к гибели человечества, но и к уничтожению всего разумного во Вселенной.
Граф Брасс улыбнулся.
– Ты преувеличиваешь, Богенталь. Откуда ты это знаешь?
– Это мое ремесло - понимать силы, творящие то, что мы называем судьбой. Я повторяю, граф: Темная Империя уничтожит мир, если не остановить ее.
Хокмун сидел, вытянув ноги, стараясь дать отдых натруженным мышцам.
– Я не понимаю тех философских принципов, что служат основой ваших убеждений, господин Богенталь, - сказал он, - но интуитивно я знаю, что вы правы. Мы все еще воспринимаем Гранбретанию как просто могущественную силу, стремящуюся править миром - нечто подобное бывало и раньше - но Темная Империя - это совсем другое. Не забывайте, граф, я провел какое-то время в Лондре и воочию видел куда как более наглядные доказательства их ненормальности. Вы видели лишь их армии - они мало чем отличаются от прочих, разве что своей жестокостью и дисциплиной. Но что вы, например, скажете об их Короле-Императоре, этом живом трупе? Или об их манере общения друг с другом? Город буквально пропитан безумием...
– Ты думаешь, мы видели еще не самое худшее из того, на что они способны?
– серьезно спросил граф Брасс.
– Думаю, что так, - ответил Хокмун.
– Не только месть заставляла меня столь безжалостно убивать их, а нечто большее. Я словно чувствую в них угрозу самой Жизни.
Граф вздохнул.
– Возможно, ты и прав. Не знаю. Только Рунный Посох может знать это.
Хокмун тяжело поднялся.
– Я еще не видел Иссольду, - сказал он.
– Думаю, она уже спит, - ответил ему Богенталь.
Хокмун был разочарован. Он так желал встречи с ней. Хотел рассказать ей о своих победах. И ее отсутствие неприятно удивило его.
Он пожал плечами.
– Ладно, думаю, пора и мне. Спокойной ночи, господа.
Они почти не говорили о своей победе - сказывались нечеловеческое напряжение и усталость. Но завтра, вне всякого сомнения, они будут праздновать этот триумфальный успех.
Когда Хокмун вошел в свою комнату, там было темно. Он почувствовал чье-то присутствие и, прежде чем подойти к столу и зажечь стоящую там лампу, вытащил из ножен меч.
На кровати лежала Иссольда.
– Я наслышана о ваших подвигах, - сказала она, улыбаясь, - и решила лично поприветствовать вас. Вы великий герой, Дориан Хокмун.
Хокмун почувствовал, как у него учащается дыхание и начинает бешено биться сердце.
– О, Иссольда...
Он медленно подходил к раскинувшейся на кровати девушке.
– Я знаю, что ты любишь меня, Дориан, - тихо сказала она.
– Или ты будешь отрицать это?
Он не стал делать этого.
– Ты... очень... смелая, - хрипло произнес он в ответ.
– Ну, а ты такой застенчивый, что я вынуждена быть слегка нескромной.
– Я... Я не застенчивый, Иссольда. Просто из этого ничего хорошего не выйдет. Я обречен - Черный Камень, он...
– Что это - "черный камень"?
И он все рассказал ей.
– Теперь ты понимаешь, - сказал он, заканчивая свою историю, - что не должна влюбляться в меня... Так будет только хуже.
– Но этот Малагиги... Почему бы тебе не найти его?
– Путешествие может продлиться месяцы. И я могу потратить оставшееся у меня время на бесплодные поиски.
– Если ты любишь меня, - сказала она, когда он присел на кровать и взял ее за руку, - ты должен рискнуть.
– Да, - ответил он задумчиво.
– Возможно, ты и права...
Она потянулась к нему, обхватила руками за шею и поцеловала в губы.
Хокмун больше не мог сдерживаться. Прижав к себе Иссольду, он страстно поцеловал ее.
– Я поеду в Персию, - сказал он наконец, - хотя путь будет очень опасным. Стоит мне покинуть границы Камарга, и люди Мелиадуса попытаются выследить меня...
– Ты вернешься, - убежденно сказала Иссольда.
– Я знаю. Моя любовь будет охранять тебя.
– Может быть, так оно и будет.
Он нежно коснулся ее лица.
– Завтра, - сказала она.
– Уезжай завтра, не теряй времени. А сегодня...
Она снова поцеловала его, и он пылко ответил ей.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Дальше история рассказывает о том, как Дориан
Хокмун, покинув Камарг, отправился на восток.
Огромная алая птица пронесла герцога больше тысячи
миль, до самых гор, что на границе Греческих и