Драгоценности солнца
Шрифт:
— Прямо сейчас?
— А почему бы и нет? Неужели все надо планировать, раскладывать по полочкам, перевязывать чертовым бантиком?
Она забыла, что нельзя повышать голос, и несколько голов повернулось в их сторону, несколько лиц удивленно вытянулось. Эйдан накрыл ладонью пальцы, впившиеся в его рубашку, и погладил их.
— Джуд, хочешь, я найду тебе укромное местечко?
— И где же это?
— Вон там. — Он снова погладил ее пальцы, затем отцепил их от своей рубашки, показал на дверь в конце бара и крикнул: — Шон, ты не мог бы подменить меня здесь ненадолго?
Эйдан поднял откидную доску, пропустил Джуд и подтолкнул ее к кухне.
Укромное местечко оказалось маленькой комнаткой без окон, в которой стояли два стула с плетеными сиденьями, принадлежавшие еще его бабушке, и расшатавшийся, но дорогой его сердцу стол, который собственноручно сколотил отец. Эта комнатка предназначалась для приватных бесед и деловых переговоров. Вряд ли можно было найти более уединенное местечко для общения с женщиной, которой пришло в голову спросить, хочет ли он переспать с ней. Эйдан включил старинную лампу с плафоном-шаром, оставив без внимания графин с виски.
— Почему мы не…
«Сядь», — намеревался сказать он, но его губы уже жадно впились в ее рот. Она прижала его к двери, запустила пальцы в его волосы и ответила на его поцелуй с не меньшей жадностью.
Он сдавленно застонал и забыл обо всем, ошеломленный ее неожиданной атакой. Она прижалась к нему. Господи, она прилипла к нему разгоряченным телом. Он лишь слабо удивился тому, как еще не испарилась ее одежда.
Он чувствовал нервное, гулкое биение ее сердца. А может, это билось его сердце? Она пахла дождем и виски, и он желал ее с отчаянием, граничащим с болью. Лихорадочное желание пронзало его, вонзало в него когти, кружилось в его голове, обжигало его горло.
Где-то вдали он услышал голос брата, ответный смех, тихую мелодию. И вспомнил. Смутно, но вспомнил. Где они. Кто они.
— Джуд, подожди. — Плохо соображая, Эйдан попытался отстранить ее. — Здесь не место.
— Почему? — Неужели он ее отталкивает? А он так нужен ей сейчас! — Ты хочешь меня, я хочу тебя, так что же ты медлишь?
Он был возбужден так, что мог бы взять ее прямо здесь и сейчас, но не этого она заслуживала.
— Подожди. Дай перевести дух. — Он погладил ее волосы, заметил, что рука дрожит. — И скажи, наконец, что случилось.
— Ничего не случилось. — Голос сорвался и выдал ее ложь. — Почему что-то должно было случиться? Просто займись со мной любовью. — Трясущимися от нетерпения пальцами она попыталась расстегнуть его рубашку. — Просто коснись меня.
Теперь он прижал ее спиной к двери, крепко обхватил ладонями ее лицо. Чего бы ни требовало его тело, сердце и разум отдавали другие приказы. Он предпочитал слушать сердце.
— Я могу коснуться тебя, но не смогу добраться до тебя, если ты не скажешь, что тебя тревожит.
— Ничего меня не тревожит, — выдавила она. И разрыдалась.
— Не плачь, милая. — Гораздо легче утешать женщину, чем сопротивляться ей. Эйдан осторожно прижал ее к себе, убаюкивая. — Кто обидел тебя, любимая?
— Никто. Ничего. Просто глупость. Извини!
— Я же знаю, что-то случилось. И вовсе не глупость. Скажи, что тебя опечалило?
Джуд горестно, судорожно всхлипывала, вжимаясь лицом в его плечо, крепкое, как скала, уютное, как подушка.
— Мой муж и его жена едут в Вест-Индию, и у них будет ребенок.
— Что? — вскрикнул он, резко отстраняя ее. — У тебя есть муж?
— Был. — Джуд шмыгнула носом. — Он меня бросил.
Эйдан пару раз глубоко вдохнул и выдохнул, но голова все равно кружилась так, будто он влил в себя бутылку «Джеймисона». Или получил ею по башке.
— Ты была замужем?
— Была. — Она взмахнула рукой. — У тебя есть носовой платок?
Эйдан выудил из кармана платок и протянул ей.
— Думаю, надо начать с начала, но прежде подыскать тебе сухую одежду и напоить горячим чаем, а то еще простудишься.
— Нет, мне ничего не нужно. Я, пожалуй…
— Успокойся. Идем наверх.
— Я такая страшная. — Джуд шумно высморкалась. — Я не хочу, чтобы меня видели такой.
— Там нет никого, кто бы в свое время не пролил парочку собственных слез и прямо в этом пабе, но мы поднимемся через кухню.
Не оставив Джуд времени на споры, Эйдан взял ее за руку и потащил к двери. Она упиралась, вдруг осознав, как отвратительно вела себя, но он уже тащил ее через кухню. Дарси оглянулась на шум и охнула.
— Боже, Джуд, что с тобой?
Эйдан качнул головой, и Дарси умолкла, а он подтолкнул Джуд к узкой лестнице.
Когда они поднялись наверх, Эйдан открыл дверь в маленькую захламленную гостиную.
— Спальня за гостиной. Надевай, что тебе подойдет, а я поставлю чайник.
Джуд хотела поблагодарить его, извиниться, но не успела, он уже исчез в дверном проеме.
Джуд вошла в спальню. В отличие от гостиной здесь царил абсолютный порядок, а из мебели было лишь самое необходимое: узкая кровать под темно-синим покрывалом, высокий комод, старый, ободранный по углам, выцветший ковер на потемневшем от времени деревянном полу. Жаль, что нет времени да и права удовлетворить любопытство. Она быстро прошла к маленькому шкафу, нашла рубашку, серую, как ее настроение, и, переодеваясь, рассматривала стены. Вот здесь Эйдан дал волю своей романтической натуре.
Постеры и фотографии. Улицы Парижа и Лондона, Нью-Йорка и Флоренции, бушующий океан и цветущие острова. Высокие горы, тихие долины, таинственные пустыни. И, разумеется, крутые утесы и волнистые холмы родной страны. Все это было прикоплено вплотную и сливалось в роскошные экзотические обои.
Какие из этих мест Эйдан видел своими глазами? Может, все? Или в какие-то только собирается? Джуд глубоко вздохнула, словно жалуясь на судьбу, подняла с пола свой мокрый свитер и вернулась в гостиную.