Драгоценности солнца
Шрифт:
— Ты великодушнее меня, — резко сказала Линда. — Я бы пожелала ему заразиться какой-нибудь редкой болезнью или хотя бы облысеть, или заполучить нервный тик.
Ошеломленная таким напором и еще больше не характерной для матери мстительностью, Джуд расхохоталась.
— Какой ужас! Я и понятия не имела, что он так тебе противен.
— Мы с твоим отцом изо всех сил старались не нарушать правил приличий, чтобы облегчить твою жизнь. Представляю, как тяжело тебе было встречаться с вашими общими друзьями и коллегами. Ты сохранила достоинство, мы гордимся тобой.
Достоинство?! Да, они всегда гордились ее чувством собственного достоинства. Поэтому она никогда не смела разочаровывать их проявлениями возмущения или недовольства.
— Спасибо, мама.
— Ты высоко держала голову, а для этого требовалась огромная сила воли. Могу только представить, чего это тебе стоило. Полагаю, перерыв в работе и отъезд были необходимы, чтобы восстановиться.
— Я не думала, что вы понимаете.
— Разумеется, понимаем, Джуд. Он обидел тебя. Вот оказывается, как. Она почувствовала, как к глазам подступают слезы. Почему же она не верила, что родные поддерживают ее?
— Мне казалось, вы вините меня.
— За что мы могли тебя винить? Честно говоря, твой отец даже грозился избить Уильяма. В нем так редко вскипает ирландская кровь. Мне еле-еле удалось его успокоить.
Джуд попыталась представить, как ее степенный отец избивает степенного Уильяма, но не получилось.
— Мама, не могу выразить словами, насколько мне стало легче.
— Я помалкивала, потому что ты изо всех сил старалась остаться в рамках приличий. И надеюсь, ты не огорчишься, но не хочу, чтобы ты услышала слухи или сплетни.
Джуд опять насторожилась.
— В чем дело?
— Уильям и его новая жена тоже решили воспользоваться окончанием семестра. Они собираются на пару недель в Вест-Индию. Кто бы мог подумать! Уильям взахлеб рассказывает всем, кто готов его слушать, что они спланировали это экзотическое путешествие перед тем, как начать новую жизнь. Джуд, в октябре они ждут ребенка.
Ей показалось, что она падает в пропасть.
— Понимаю.
— Он ведет себя, как идиот. Тычет всем под нос снимок УЗИ, как семейное фото. Купил своей новой безвкусное кольцо с огромным изумрудом. Ведет себя так, будто она первая на свете женщина, зачавшая ребенка.
— Я уверена, он просто очень счастлив.
— Твое спокойствие меня поражает. Лично я в ярости. У нас в конце концов есть общие друзья, и эти его восторги отвратительны. Уильяму следовало бы проявить больше такта.
Линда умолкла, очевидно пытаясь успокоиться, а потом заговорила уже мягче:
— Он не стоит ни одной минуты твоего времени, Джуд. Жаль, что я не поняла это до того, как вы поженились.
— Мне тоже жаль, — прошептала Джуд. — Пожалуйста, не волнуйся, мама. Все в прошлом. Я только переживаю, что ты попала в неловкое положение.
— Ерунда, я справлюсь. И, как я сказала, я не хотела, чтобы ты услышала это от чужих людей. Теперь уж я прослежу, чтобы никто больше не огорчил и не обидел тебя. Если честно, я сомневалась, что ты перевернула эту страницу твоей жизни. Теперь мне легче. Ты благоразумна, как всегда.
— Да, я все та же благоразумная Джуд, — произнесла она, пытаясь не замечать комок, застрявший в горле. — Все в порядке. Если увидишь его, передай мои наилучшие пожелания.
— Непременно. Я очень рада, что с тобой все в порядке, Джуд. Мы позвоним, когда вернемся из Нью-Йорка.
— Хорошо. Желаю вам хорошо отдохнуть. Передай привет папе.
— Обязательно.
Джуд повесила трубку и замерла. Оцепенела. Заледенела. Кожа покрылась мурашками. Кровь как будто застыла. Все тепло и удовольствие, все приподнятое утреннее настроение растаяли в охватившем ее отчаянии.
Уильям летит на чудесный остров в Вест-Индии с новой любимой женой. Они будут плавать в прозрачной голубой воде, гулять по сахарно-белым песчаным пляжам под луной, держась за руки и мечтательно глядя друг на друга.
Уильям взволнован предстоящим отцовством, хвастается своей беременной красавицей женой, изучает с Аллисон книжки об уходе за детьми, выбирает имя для ребенка. Балует будущую мать драгоценностями, цветами и свежевыжатым апельсиновым соком и круассанами, которые приносит ей в постель ленивыми воскресными утрами.
Джуд очень явственно — ее проклятие — слишком яркое воображение — видела все это. С рождения застегнутый на все пуговицы Уильям с восхищением ухаживает за своей прелестной мадонной. Обычно сдержанный Уильям рассказывает совершенно посторонним людям о предстоящем счастливом событии.
Известный своей бережливостью Уильям не жалеет денег на изумрудное кольцо. Безвкусное. Огромное.
Ублюдок!
Джуд переломила пополам карандаш, который держала в руке, и швырнула обломки в стену, но вскочив и с грохотом отбросив стул, осознала, что чувствует не отчаяние, а ярость. Жгучую, ослепляющую ярость.
Судорожно дыша, Джуд сжала кулаки. Но обрушить их было не на кого, некого было отколотить до бесчувствия. Она лихорадочно огляделась, пытаясь найти, на что излить неожиданно вспыхнувшую ярость, пока этот черный комок не взорвался прямо в груди. Надо уйти из дома, пройтись, проветриться, пока она не разразилась дикими воплями и криками.
Джуд бросилась к двери, сбежала по лестнице и вылетела во двор, и неслась по холмам, пока не задрожали ноги, пока не закололо в боку.
Пошел дождь, мелкий-мелкий. Он словно просеивался сквозь солнечные лучи и рассыпался по траве.
В порывах ветра ей послышались женские рыдания. Где-то далеко зашептались флейты.
Джуд огляделась, поняла, что оказалась на тропе, ведущей к Ардмору, но не остановилась, а лишь сбавила шаг.
11