Драгоценности
Шрифт:
– Выпей кофе, Витторио, – предложила Ла Коломба.
– Спасибо, синьора, нет. Если драгоценности должны попасть в Швейцарию через три дня, необходимо поскорее начать оформление.
– Полагаю, ты прав. – Она подошла к буфету, положила пару хлебцев и пирожных в корзину и протянула ее Витторио.
– Возьми с собой и поешь, если проголодаешься в дороге.
– Не слишком ли поздно опекать нас? – спросил Витторио, но его голос уже не звучал насмешливо.
– Не лишай меня… может быть… последней возможности.
Витторио взял корзинку, и они все вместе вышли во двор. Он сразу открыл багажник
– Я беспокоюсь за тебя, – сказал Стефано матери, пока Витторио проверял коробки. – Ты говорила, что тебе грозит опасность…
– Дело в том, что некоторые люди считают меня вредным элементом. Но я поднималась чаще, чем ты падал, Стефанино. – Ла Коломба крепко взяла его за руку. – Я скользкая, как угорь. Не так уж сложно спрятать несколько небольших камешков. Они станут вескими аргументами, даже если мне придется туго. Не тревожься за меня.
Витторио закрыл багажник, вернулся к ним и протянул руку Ла Коломбе.
Но она не взяла ее, а потянулась и поцеловала его в щеку.
– До свидания, Витторио. Хотя я не разделяю твои политические взгляды, но всегда молюсь, чтобы у тебя было все хорошо.
Он натянуто улыбнулся:
– И я желаю тебе того же… мама.
Ла Коломба и Стефано обменялись долгими взглядами.
– До свидания, Стефанино. – Она обхватила ладонями его голову. – До свидания, сынок.
– До свидания… мама, – ответил он и поцеловал ее в щеку. – Мы скоро встретимся. Обязательно.
– Надеюсь. А теперь поезжайте.
Стефано сбежал по ступеням и сел в машину. Витторио уже включил двигатель. Когда они въехали в аллею, Стефано обернулся. Ла Коломба стояла на ступенях, и даже в простой юбке и блузке выглядела как королева. Он не отрывал от нес взгляда, пока они не свернули.
Стефано чуть не плакал. Они еще встретятся. Он должен увидеть ее, ведь ему так много надо узнать. Как матери удалось подняться из самых низов? Он непременно попросит Ла Коломбу рассказать ему об отце.
Глава 4
Неаполь, 1886 год
Сегодня, как и каждое утро в этом году, четырнадцатилетняя Петра Манзи проснулась от кошмара, который преследовал ее по ночам. Новый день, впрочем, не обещал ей ничего хорошего.
– Святая Мария, матерь Божия, – начала она молиться, не поднимаясь с постели. – Спаси меня от этого ада.
Год назад Петра думала, что худшее уже позади. Она потеряла вес – мать, отец, сестры умерли от холеры, ее дом снесли, чтобы остановить распространение инфекции, друзей и соседей разметало по стране. Ничего и никого не осталось. Когда все уходит, уже нечего терять, говорили некоторые взрослые, желая утешить себя и других.
Но Петра поняла, что они ошибались. У нее еще оставались воля, сердце и душа… но Лена Сакко, похоже, собиралась отнять даже это.
Как обычно, Лена не заставила себя ждать. Едва Петра встала со своего тюфяка около кухонной плиты и пошла умываться ледяной водой, которую натаскала вечером из колодца, занавеску, отделяющую кухню от магазина, резко отдернули.
– Ленивая маленькая неряха, ты до сих пор не приготовила завтрак
– Простите, синьора, – пробормотала Петра.
На любые другие слова Лена отвечала побоями, а рука у нее была тяжелая. Петра, стоя в одних грубых штанах, в которых обычно спала, потянулась за платьем. Девочке было неприятно, что Лена разглядывает ее.
Лена схватила ее, не дав одеться, и сжала руку так сильно, что наверняка останется синяк. Потом оскалилась, как волк, что означало улыбку.
– Маленькая неряха становится зрелой девушкой. – Ее взгляд скользнул по обнаженному телу Петры. Уж Лена-то знала, как дуреют мужчины от таких сладких тел со всеми этими изгибами, которых она сама была лишена. Лена провела рукой по бедру девочки, гладкому как алебастр, потом обхватила ее грудь, начавшую наливаться и округляться. – Ну прямо спелый персик, готовый свалиться с дерева, а?
Усмехнувшись, Лена ущипнула сосок, сжала его своими стальными пальцами и засмеялась. Петра стиснула зубы, чтобы не вскрикнуть. Любое проявление боли только раззадорит ее мучительницу.
Лена отпихнула ее к стене.
– Иди прикройся. Мой муж скоро придет завтракать. Я не хочу, чтобы ты выставляла себя напоказ перед ним.
Наконец Лена ушла. Петра быстро оделась в тонкое коричневое платье, завязала густые темные волосы обрывком веревочки и свернула тюфяк. Затем вымела вчерашнюю золу из плиты, бросила туда уголь и развела огонь. Закончив приготовления, Петра бросила умоляющий взгляд на Мадонну, которая с безоблачной улыбкой смотрела на нее из ниши в стене. Привстав на цыпочки, девочка коснулась костяных четок, висевших у ног Мадонны.
– Святая Мария, матерь Божия… – тихо прошептала она.
Так начался этот день. Петра быстро приготовила поленту – кашу из кукурузы, сняла салями с гвоздя на стене и нарезала шесть кусочков для Джованни.
Сразу после эпидемии холеры, которая оставила Петру сиротой, ее приютила тетя Гемма. Но как можно жить всемером в темном полуподвальном помещении, похожем на пещеру? Овдовев во время этой же эпидемии, Гемма, чтобы прокормить детей, стирала для богачей. Она старалась сделать все, что было в ее силах, для единственного уцелевшего ребенка своей покойной сестры. Неподалеку от их жилья располагалось много маленьких магазинчиков, и Гемма нашла племяннице место у ремесленника Джованни Сакко. От Петры требовались только мелкие услуги в магазине, и Сакко обещал позаботиться о ней.
Основной доход Джованни Сакко получал от поделок из коралла, весьма популярного у неаполитанцев. Он оказался славным человеком, а вот его жена…
Уже через неделю, устав от постоянных оскорблений Лены Сакко, Петра прибежала к тетке, умоляя разрешить ей вернуться. Удрученная Гемма ответила отказом.
– Я знаю, что Лена Сакко – злая женщина, – сказала она. – Семнадцать лет замужем и не родила ребенка, даже ни разу не забеременела, будто ее сглазили. Бедняга вымещает обиду на всех. Но ее грубость можно вытерпеть, Петра, а от голода нет защиты. Мне не прокормить тебя. Оставайся у Сакко и его жены или ступай жить на улицу.