Драко Малфой и Солнечный путь
Шрифт:
— Только не говори, что ты оскорблен в лучших чувствах, Гарри, — усмехнулся Темный Лорд. — Ты ждал от меня честности? Ты забыл, с кем имеешь дело, мальчик. И не смей обвинять меня в своей собственной дурости, черствости и эгоизме! — Вольдеморт склонился к Гарри, и того окатило волной ярости. — Тебе ведь было удобно думать, что все дело в заклинании, не так ли? Это позволяло тебе не трудиться над своими чувствами. И когда ты охладел к Драко, ты решил, что прошло действие заклинания, хотя на самом деле тебе просто не хватило сил любить его. Сейчас ты готов поклясться ему в вечной любви, но если вдруг вы выберетесь отсюда
— Откуда ты знаешь? — Гарри пришлось сильно напрячься, чтобы говорить — его душил застрявший в горле комок слез. Слез боли, которую причиняли ему слова Вольдеморта, потому что каждое слово было правдой.
— Откуда ты знаешь, что такое любить?
— Знаю, мой мальчик, — безгубый рот скривился. — Потому и не люблю. Это слишком сложно. Но не надо свою любовь и нелюбовь приписывать заклинаниям. Это слишком сложно для любых заклинаний. Это слишком сложно для тебя, Гарри.
— Ты не знаешь, что такое любовь, — слезы все-таки прорвались, но, в конце концов, Гарри это было уже неважно. — Если бы знал, ты бы убил меня еще шестнадцать лет назад.
Драко осторожно погладил Гарри по плечу. Несколько секунд Вольдеморт просто смотрел на них, и лицо его ничего не выражало. Наконец он произнес:
— С чего ты взял, что я хотел убить тебя?
Пораженный, Гарри вскинул на него глаза, но Темный Лорд, сделав знак зачарованному Снейпу, двинулся к двери. В ту же минуту Люциус схватил Драко, заломив ему руки за спину, и мисс Паркер наставила палочку на Гарри:
— Сам пойдешь, или я поволоку тебя?
Гарри обошел ее — палочка все так же смотрела ему в грудь — и двинулся следом за Люциусом и Драко.
Они прошли по коридору до узкой — очевидно, черной, — лестницы, спустились вниз и оказались в подвале.
На мгновение их окружила темнота, но практически тут же вспыхнули многочисленные факелы в настенных креплениях, и надежда Гарри на побег в темноте угасла. Темный Лорд шел впереди, за ним, как пес на поводке — Снейп, дальше — Люциус и Драко, причем палочка отца упиралась в шею сыну. Люциус что-то шептал Драко, но так тихо, что Гарри слышал лишь свистящее шипение. Мисс Паркер шла следом за Гарри, и кончик ее палочки больно колол его спину. Замыкала шествие Мина.
Они спустились еще по одной лестнице, миновали несколько поворотов, откуда тянуло сыростью, наконец, свернули в один, и Темный Лорд засветил палочку. Было очень сыро и холодно; впереди закашлялся Драко.
«Он же совсем голый!» — мысленно ужаснулся Гарри.
— Малфой! — крикнул он, и Люциус чуть повернул к нему царственную голову, по тону угадав, что Гарри обращается именно к нему. — Хотя бы согревающее заклинание сотвори! Он же замерзнет!
— Поттер, вы скоро сдохнете, — хмыкнула над ухом мисс Паркер. — Простуда ему уже не повредит.
Ему холодно, хотел было сказать Гарри, но не сказал. Эта женщина все равно не поймет…
На мгновение он задумался о побеге. Палочка, прижатая к горлу, ясно говорила — одно движение, и Авада Кедавра ему гарантирована. Конечно, это не имело значения, ведь
Они шли все дальше; под ногами стали попадаться мелкие камни и мусор, и у Гарри снова облилось кровью сердце.
— Драко, ты как там?
— Этот урод выкручивает мне руки и лапает, а так все в порядке, — немедленно отозвался Драко.
Последовал звук короткой пощечины, и следом — раздраженный голос Вольдеморта:
— Люциус, я тебе уже говорил…
— Пусть держит язык за зубами, — медовым голосом отозвался Малфой-старший.
— Если ты до сих пор не научил его держать язык за зубами, сейчас уже поздно начинать, — холодно произнес Вольдеморт.
— Малфой, я тебя лично убью, — сообщил Гарри, стараясь, чтобы голос его не дрожал. Малфой мог подумать, что это от страха…
Драко устал и замерз; ужасно ныла спина, болели выкрученные руки — это было вовсе не обязательно, но отцу нравилось причинять Драко боль. Он сбил ноги в кровь и горячо желал, чтобы они поскорее дошли до места. Там, конечно, его ожидает смерть… но сейчас Драко это было на удивление безразлично. Это не было апатией или спокойствием отчаяния — нет, это было умиротворение. Он умрет любимым.
Горькая нежность-тоска залила его с головой, неожиданно согрев. Дали бы ему еще год или хотя бы полгода… просто, чтобы побыть рядом с Гарри, прожить с ним спокойно хоть какое-то, пусть недолгое время, просыпаться рядом с ним по утрам, сидеть с ним за одним столом, гулять, целоваться на людных улицах… Бездарно, думал Драко, автоматически зашипев сквозь зубы, когда ноготь на большом пальце левой ноги сломался, налетев на какой-то мелкий острый камень. Как же я бездарно потратил год… Целый год, с прошлой весны… Почему мне пришло в голову, что я не люблю тебя больше?
Вольдеморт остановился, и Люциус дернул Драко назад, вынуждая его остановится тоже.
— Нокс, — произнес Темный Лорд, и свет погас. — Мы пришли. Все готовы к новой жизни?
В темноте Гарри слегка коснулся локтя Драко, ободряя. В этот момент чьи-то холодные пальцы прикоснулись к руке Гарри, сжали ее, и мгновением спустя что-то острое полоснуло его по запястью.
Гарри зашипел от боли, но его никто не услышал — как раз в этот момент заскрипели дверные петли, и свет из открывшегося дверного проема озарил их маленькую группу и низенькую фигуру на пороге.
— Все готово, Червехвост? — спросил Вольдеморт.
— Да, мой Лорд, — ответил Петтигрю и отступил на шаг, впуская их. Гарри повернул руку так, чтобы не видно было струйки крови, текущей по запястью, и из-под челки коротко взглянул на Снейпа, стоявшего рядом. Профессор выглядел все таким же безжизненным, но Гарри готов был поклясться, что это пальцы зельевара только что сжимали его руку.
Следом за Темные Лордом они вошли в большую комнату с низким каменным потолком в форме полусферы, освещенную очень ярко — словно где-то здесь были спрятаны лампы дневного света, какие использую магглы. В этом белом безжизненном свете совершенно дико смотрелись суровые и древние каменные гробы, через равные промежутки заполнявшие комнату. Вольдеморт привел их в склеп.