Дракон Каррау
Шрифт:
Беззвучная соната длилась и длилась. Кажется, до завершения было еще далеко, а брошенный под кровать дневник притягивал магнитом. Вампир увлечена, может быть, я смогу хотя бы часть следующей главы просмотреть?
Стоило сместиться чуть ближе к книгам, как немертвая захлопнула крышку клавесина и, тяжело дыша, развернулась.
– Гости, гости на пороге. – Прошептала Терция.
Я отправил Тень посмотреть – черным языком она прошмыгнула в щель под дверью, но коридор был пуст.
Терция поднялась и скользнула ко мне. Тронула пальцем мой подбородок:
– Колдун спешит. – Пояснила
Я пожал плечами и отодвинулся. Терция сместилась, вновь оказываясь напротив:
– Пусть мой Колдун приходит завтра красивым. – Насмешливый взгляд: – Не как всегда.
– Принц устраивает прием? – Уточнил я. – И ты хочешь…?
С моего приезда в Каррау и всех последовавших за этим событий прошло полтора месяца. Принц трижды собирала подданных, организуя что-то вроде балов, в конце которых демонстративно наказывала неугодных (смерть) или награждала выслужившихся (не всегда понятно чем). Я присутствовал, чтобы удостовериться: договоренности она не нарушает, и питаются вампиры только той кровью, за которую платят наличкой. Но держался ближе к выходу. На всякий случай.
– Мой Колдун будет со мной танцевать. – Усмехнулась Терция. – Долго-долго-долго.
Кивнула на постель:
– Дольше, чем здесь.
Я сохранил нейтральное выражение лица. Но Тень, раздраженная и смущенная, всколыхнулась, переливаясь всеми цветами тьмы.
– Ты выступишь против сестры?
Взгляд Терции опустел, будто она вновь слушала несуществующую музыку.
– Нет. – Я поднялся. – Если я буду тебя официально сопровождать – Принц разозлится. На тебя в первую очередь.
Терция гибко наклонилась и подняла с пола книгу. Царапнула ногтями алую обложку, издав тревожный скребущийся звук. Искушая выдержанными старыми знаниями, которые я так и не добыл из ее архивов.
– Терция получит, что желает. – Предложила она. – Колдун получит, что желает.
Я заставил себя оторвать от тома взгляд.
Ответы – там. В одной из сотен книг, в одной из тысяч заметок, оставленных Ларом. Без них не понять, что разрушает город. Но если поддержу Терцию, паритет вампирской власти закончится. И кровь зальет сначала узкие коридоры Домуса, а затем – улицы Каррау.
– Жил-был мудрый человек, – Немертвая подвинулась ближе. Не моргая, как кошка, заметившая кузнечика. – Он говорил: три – не равновесие. Три падает, падает, падает в черную могилу и уносит всех с собой.
Терция погладила пальцем мою скулу. Затем губы.
– Мой Колдун милосерден, а не мудр. Мой колдун забыл: нет устойчивой системы из трех. А та, что сидит на троне нашего отца, помнит. Помнит. Иначе, почему мой колдун, который клялся мне, клялся мне в верности, здесь?
Я сглотнул. Терция прежде не напоминала об этом: я был готов принести ей присягу, лишь бы сохранить силу и жизнь. Кто об этом знал? Лунноволосая и целая толпа голодных вампиров. Почти всех их казнила Принц, но если кто-то ей рассказал… отказ преклонить перед ней колени выглядел не как независимость. Он выглядел как предательство.
Тогда понятно, почему Принц не возражает против моих визитов к Терции. Она уже подписала приговор.
– Мой Кодун, – шепнула лунноволосая, – встанет по правую руку мою. И все эти мертвые слова – его. Все эти мертвые знания – его. Вся мертвая сила…
– Ты не на те клавиши нажимаешь. – Даже странно, насколько она не понимает меня. Как в бою, я смотрел не в глаза Терции, а в тонкую девичью переносицу. – Выступишь против нее – и Принц убьет тебя. Вот чего я не хочу.
Терция застыла: снежная статуя самой себе. Безвременье под тонкой женской оболочкой.
А затем обрушила тяжеленную книгу мне на голову.
Успел подставить руку, но корешок стукнул по локтю и конечность тут же онемела. Второй удар пришелся в челюсть. Третий – в плечо.
Я схватил пальто и выскочил из комнаты, захлопнув дверь перед лицом Терции. Сзади стукнуло – немертвая запустила летописью вслед.
Я шагнул в сторону и прижался спиной к стене. И дернулся, когда Терция кратко и беспомощно завопила.
Ну нет, в семейные дела сестер, я встревать не буду. Ни за что.
Напротив комнаты-тюрьмы кто-то повесил огромную, словно окно в день, картину. Золотом и зеленью на ней сиял летний лес. Издевательство над той, что веками не видела солнца. И которую взаперти удерживает только приказ сестры. … Или намек мне: в мелких, тщательно прописанных мазках, угадывался фотографичный стиль Акрама.
Вправо и влево коридор раскинул пустые серые рукава, словно родственник, собирающийся задушить в объятьях. Правый выход заварен, левый ведет в сердце Домуса. Коридор короче, чем кажется – на обе двери приклеили зеркала. А вот это уже точно против меня задумано. Только первые два отраженных Конрада походили на оригинал. За ними, прислонясь к стене, застыли серые пустые фигуры, в которые, пульсируя, перетекала обманутая Тень.
Но даже первые два мне не очень-то нравятся. Судорожная боль в руке отошла, зато слева в челюсти, захватывая зубы, бился ноющий пульс.
Я растер ушибленные пальцы, стянул с запястья резинку и собрал волосы свободный хвост. Потрогал осторожно скулу. Если бы немертвая хотела сломать кость, то сейчас бы я любовался торчащими наружу осколками. Но синяк все равно останется. Кларисса бы посмеялась, что сейчас я выгляжу карикатурой на мага вампиров: бледный, как человек, который лет пять не выходил на улицу, худой и издерганный. У меня вытянутое лицо, с острым носом и подбородком, тонкие светлые губы и серые глаза. Горькие штрихи у углов рта на таком лицом появляются слишком рано. Или как раз вовремя? Мне двадцать семь.
Второе из ближайших отражений выцвело, наливаясь серостью. Я выдернул Тень из зеркала и отправил заглянуть под дверь – чем занята Терция.
Вампир ходила из угла в угол. Затем погасила пальцами свечу и Тень рассеялась. Стукнула крышка – Терция вновь села к немому клавесину.
Она безумна. Даже более чем ее царствующая сестра. Но три сотни хищников не выходят на ночную охоту, потому, что их сдерживает власть Принца города. И то, что Терция ей подчинилась, а не бросила клич, уводя птенцов в очередную междоусобицу. Пока сестры исследуют границы своей холодной войны, изматывают терпение друг друга, я могу сохранять независимость. И разбираться, что же твориться с городом.