Дракон Каррау
Шрифт:
Предчувствуя дармовую силу, Тень металась по улице, огромным голодным черным зайчиком перескакивая от здания к зданию. В сердцевине тела заныло предвкушающе, как от голода болят зубы. Сила – это сила. Она всегда себя стоит.
Маг иллюзий дрожал передо мной на коленях. Я вселил в него ужас, и ужас вскрывал его, как устрицу. Нет силы там, где есть страх.
Меч, просвистев голодно в воздухе, замер у шеи мужчины. Я остановил лезвие, крепко прижав и отпаивая тонкой струйкой выступившей крови. Предплечье дрожало от усталости и нетерпения. Снег кружил вокруг нас,
– Стоять! – Крик получился тихим и хриплым.
Ученик мага – уже взрослый мужчина, хотя и очень худой – замер на второй ступени, ведущей к двери Веры. Обернулся, разом бледнея.
– Пошел назад. – Приказал я еще тише.
Я следил за ним краем зрения, не отводя взгляд от более опасного противника. Иллюзионист потел, истекая силой, и проявился плотнее, хотя все еще походил на свой первый образ: большой мужчина в белой деревянной маске. Слабея, маг потянулся к сосуду – в воздухе проявилась желтовато-серая, скрученная трижды нить, идущая от мага к его ученику.
– Где… тот, что со мной был? – Спросил я. – Где мой…?
– Твой подмастерье? Не знаю. – Невнятно из-под маски.
Давид не мой ученик. И никогда не будет. Зря он так сказал. За это я его убью. Без запугивания, не пытаясь сломать. За то, что он посмел явиться в мой город. Праведный гнев накатывал волнами. Каждая следующая сильнее. Выше. Горячий напор злости сдавливал дыхание. Морозный воздух дрожал вокруг меня.
Я замахнулся коротко. Иллюзионист икнул под маской.
Штора в окне дома дернулась. Внучка Веры все еще смотрела.
Сейчас она увидит первое в своей жизни убийство.
И это правильно. Дети должны знать, насколько жесток этот мир. Особенно одаренные дети. Она будет расти, и я заточу ее как нож из годной стали. Воспитаю под свою руку. Это правильно, что она так мала – талантливых чем раньше возьмешь…
… что за дрянь я думаю?
Жар сменился ознобом – бросило в холодный пот. Я так близко был… я все еще близко.
Я ударил мечом по воздуху, не тронув плоть, но рассекая связь иллюзиониста и его источника. Нить лопнула и погасла. Ученик мага закричал, схватившись за сердце. Затем развернулся и, согнувшись, побежал. Прочь, прочь, прочь.
– Вон из моего города. – Выдохнул я.
Каррау подхватил голос, усилил, и ударной волной швырнул вслед убегающему врагу. Я говорил тихо и устало, но разбежавшееся эхо звенело торжеством.
Иллюзиониста уже здесь не было. Пропал – ушел. Слишком опасно являться в плотном теле. Конечно, легче отправить подмастерье, транслируя себя через сосуд в город. Убей я образ мага, вполне вероятно, он бы смог выжить.
Проклятые трусы.
Все они – трусы.
Я сплюнул скопившуюся во рту горечь, но это не помогло.
Земля качнулась навстречу и, раскинув руки сугроба, обняла меня, нежно и крепко.
Глава 2
Я съежился от теплого осторожного прикосновения к шее.
– Голову ниже. – Проворчала Вера. – Неженка.
К затылку прижалась губка, и теплые ручейки воды потекли по спине и плечам, пропитывая майку и капая на пол. В ране сзади на шее мерзко кольнуло, мышцы конвульсивно дернулись.
После столкновения с иллюзионистом Вера помогла мне войти в дом – дотянула, точнее. Помогла раздеться и сейчас, в меру своего искусства, обрабатывала порез. Фиолетовый вихрь тонкого тела ведьмы, пульсируя, смешивался с моим – в том же ритме накатывала тошнота. Для Веры близость к "правильной" энергии еще противнее, но ничто лучше не продезинфицирует.
– Что там? – Волосы мешали, так что приходилось держать их правой рукой, левой сжимая спинку кресла.
Ведьма не ответила. Я скосил взгляд на отражение Веры в оконном стекле. Сегодня она старше обычного: лет на семьдесят. Длинные иссиня-черные, гладкие до лакового блеска, пряди убраны в конский хвост, темные глаза с ресницами, тяжелыми от килограммов туши, спрятаны за прямоугольными очками. Силы диоптриев не хватало: Вера щурилась, и от ее глаз, словно трещины, разбегались морщины. Многослойная косметика подчеркивала, а не скрывала дряблость кожи. Она не успела переодеться с работы, только пиджак сняла, и пышный белый воротник блузки поднимался по горлу до подбородка, словно корсетом охватывая длинную шею.
Дожить до ее возраста… каково это? Время, знания, опыт. Люди, которые любили и которые все еще любят. Будучи учеником Аннаута я спокойно воспринимал то, что мне сильно повезет, если я проживу лет сорок. Не потому, что век магов короток – наоборот. Короток век тех, кто их подпитывает. Я вошел в Каррау, надеясь на защиту и передышку. И, конечно, не получил ни того, ни другого. Зато я здесь не служу никому, а значит, тоже могу однажды взглянуть в зеркало и увидеть, что поседел. Как бы это было? – Дом не для того, чтобы в нем прятаться, а чтобы стареть. Спокойно. С достоинством. В хорошей компании.
– Ну… ты не пугайся. – Легкие интонации Веры контрастировали с напряженным выражением лица.
– Что? – Хотел обернуться, но она прижала мою голову рукой.
Я сглотнул. Задержал дыхание. Что-нибудь плохое. Что-нибудь обязательно плохое. Спинка кресла скрипнула под моей ладонью.
– Кажется, – Вера напряженно кашлянула, – я вижу твой позвоночник…
И, не выдержав паузы, расхохоталась. Бросила губку в миску и отступила, продолжая хихикать. До блеска слезинок в углах глаз, до хриплых выдохов.
– Ничуть не остроумно. – Стер я воду с шеи.
Ведьма рассмеялась громче. За ее спиной хихикнула девочка. Все это время она подсматривала, прячась за дверной косяк и щекоча любопытным взглядом затылок.
В комнате, которую я снимаю у ведьмы, тесно и очень тепло. Кровать узкая и коротковата для меня. Приходится спать, подгибая ноги, а по утрам растирать колени. Маленький поцарапанный стол прижат к окну, глядящему на стену соседнего пустого здания. В другом углу – комод и вешалка для одежды, над комодом – вырезанная из календаря фотография иконы Богородицы. Такие есть в каждой комнате. Для Веры это не Дева Мария, а Богиня.