Дракон на войне (Дракон и Джордж IV)

Диксон Гордон Руперт

– Хорошо, - сказал Джим.
– Тогда я сейчас расскажу тебе, что мы будем делать. Мы с тобой спустимся вниз. Я закажу вина, ты держись рядом, будем считать, что ты мне можешь понадобиться или что-то в этом роде. Затем, когда на нас никто не будет обращать внимания, я встану, будто хочу выйти в отхожее место, и мы поищем вход в подвал. Если он закрыт, попробуем что-нибудь придумать, чтобы его взломать и проникнуть внутрь.

– Я готов, - сказал Секох, радостно прикидывая в руке вес ножки от стола.

– Не пускай ее в дело, пока я тебе

не велю, - строго произнес Джим. Вообще-то, люди удивятся, когда увидят, что ты спустился в общий зал со сломанной ножкой от стола в руках. Сейчас что-нибудь придумаю...
– Внезапно его осенило:

– Придумал! Это объяснит не только ножку от стола, но и твое присутствие рядом со мной, когда я пойду во двор. И я возьму еще один меч, спрятав его под рубаху и пропихнув в штанину, из-за чего я не смогу сгибать ногу, будто хромаю. А теперь подумай, как это объясняет ножку от стола. Я использую ее как своего рода трость, чтобы на нее опираться. Потом, как только придет время воспользоваться ею, я отдам ее тебе.

– А...
– В голосе Секоха явно прозвучала нотка разочарования.
– Но ты мне вернешь ее потом?

– Я верну ее тебе как можно быстрее, - заверил его Джим, - потому что я хочу, чтобы ты воспользовался ею.

– О, я воспользуюсь, - пообещал Секох.

– Вот так. Моя нога не сгибается, я ее подвернул, потому и хожу с палкой, и все по их вине, ведь я упал из-за того, что у них на постоялом дворе все такое ветхое!
– сказал Джим, - Мне не придумать лучшего плана, просиди я над ним всю ночь. Пошли!

Джим взял у Секоха ножку стола и порылся в своих вещах в поисках запасного меча, который он, как и Брайен с Жилем, да и почти любой странствующий рыцарь, носил с собой на случай поломки основного клинка. Меч очень хорошо подошел для отведенной ему роли и устроился в штанине, которая была вязаной и хорошо растягивалась. Лезвие неприятно холодило кожу, а штанина топырилась, но это можно объяснить повязкой.

– Ну, все нормально, - сказал Джим Секоху.
– Пошли.

Они вышли из комнаты, Джим хромал и опирался на плечо Секоха, будто ему требовалась поддержка. Они медленно спустились по лестнице. Внизу около лестницы остановился слуга, который куда-то направлялся и так и застыл с открытым ртом, наблюдая, как они спускаются.

– Милорд ранен?
– спросил он, когда они приблизились.

– Да, черт побери!
– проревел Джим.
– Я подвернул ногу на вашей дьявольской, проклятой...
– Он продолжил сыпать проклятиями и оскорблениями, какие только мог придумать. Слуга слушал с восторгом. На континенте англичане были известны как любители посквернословить, но Джим установил новый рекорд, по крайней мере для этого постоялого двора.
– ., лестнице!
– наконец закончил он.

– Я.., я очень сожалею, милорд, - сказал слуга.
– Позвать хозяина? Вам нужен костоправ?

– Думаешь, я хочу, чтобы мне отрезали ногу!
– взревел Джим.
– Нет! Вина! Самого крепкого. И быстрее! Джеймс...
–

Он повернулся к стоящему рядом Секоху, который хлопал глазами от удивления, что к нему обратились с таким странным именем.
– Усади меня за стол, Джеймс. Эй, ты, там...

Джим повысил голос, прокричав последние слова, и слуга, который уже бросился в конец общего зала за вином, резко остановился и обернулся:

– Да, милорд?

– И принеси скамейку для моего человека!
– прокричал Джим.
– Он должен сидеть рядом со мной и поддерживать меня. Тогда я смогу положить ногу на скамью.

– Да, милорд.
– И слуга исчез.

Он вернулся необычайно быстро, со скамейкой, стаканом для Джима и наполненным до краев кувшином. Секох грустно посмотрел на единственный стакан, но промолчал. Джим заметил это.

– Принеси еще один стакан!
– прокричал он вслед слуге, который опять удалялся.
– Я буду пить в две руки!

Пораженный еще больше, слуга заспешил за стаканом.

– Это заставит их поверить, что нога у меня болит адски, - сказал Джим, наполняя первый стакан, который ему принесли, вином из кувшина.

Поднеся стакан к носу, он понял, что ему подали действительно крепкое вино. Из стакана несло смесью вина и бренди или какого-то другого крепкого напитка. Джим сделал глоток и поперхнулся. Он оказался прав, вино было разбавлено сырым спиртом. Интересно, подумал он. Перегонка в четырнадцатом веке была неизвестна, но здесь она несомненно имела место.

И вино явно было недостаточно выдержанным. Очевидно, считалось, что, раз туда добавили неочищенный спирт, все одно вкус пропадет. Какую бы жидкость ни добавили в питье, она была равноценна чистому самогону, какой гнали там, в родном мире Джима.

Тем не менее он умудрился осушить добрую половину стакана, прежде чем слуга появился со вторым. Притворяясь, что пьет, Джим махнул рукой в сторону кувшина и оторвал стакан от губ только на время, достаточное для того, чтобы приказать:

– Наполни второй стакан, чтобы он стоял наготове.

Слуга сделал, что приказано, и встал рядом, готовый угодить.

– Нечего здесь торчать!
– рявкнул Джим.
– Джеймс проследит, чтобы стакан был полным. Джеймс...

Он повернулся и взглянул на Секоха, который должен был помочь. Помедлив, Секох взял кувшин и наполнил стакан. Слуга ушел, а Секох наклонился к Джиму.

– Я забыл, что я Джеймс, - прошептал он Джиму в ухо так тихо, как только позволял его человеческий голос.

– Правильно, Джеймс!
– громко сказал Джим и понизил голос:

– Все идет хорошо. Выпей тот стакан сам. Он для этого и принесен. Можешь выпить большую часть кувшина. Мне нельзя рисковать и пить слишком много, а если ты опьянеешь - подумают, что ты потихонечку воровал вино, когда я отворачивался, а ты не умеешь пить, как я.

– Что значит "опьянеешь"?
– спросил Секох, с готовностью схватив стакан и опрокинув его себе в глотку. Он замигал: