Дракон поверженный
Шрифт:
Комната Джуны в чем-то напоминала свою хозяйку. И вовсе не из-за холодного воздуха. В Джуне было что-то такое, что инстинктивно заставляло окружающих держаться от нее на расстоянии.
«Почему бы не поехать с ней?»
Два одиноких человека. Может быть, именно одиночество заставило их потянуться друг к другу. Противоположности, как известно, притягиваются друг к другу как магнитом.
– Я никогда не бывал в Шотландии, – признался Лоренс.
Джуна наклонилась над термонакопителем, установленным в старинном камине. Затем включила его. Черная поверхность начала накаляться и вскоре зардела, как угли в настоящем костре. Джуна ответила ему неуверенной короткой улыбкой.
– Ты хочешь поехать со мной? –
– Хочу. Если, конечно, ты не против.
– Я не возражаю. Было бы здорово, если бы ты поехал.
На какое-то мгновение Лоренсу показалось, что она сейчас прыгнет вместе с ним обратно в постель. Вместо этого Джуна сняла со спинки стула ночную рубашку в красно-зеленую клетку и надела ее.
– Я разогрею кофе в микроволновке, – сказала она. – А потом займусь йогой. Это помогает мне сосредоточиться и разобраться в собственных чувствах. После этого начнем готовиться к поездке.
– Согласен, – ответил Лоренс. – Я по пути на вокзал заскочу в отель и заберу вещи.
– Ты не мог бы заказать билеты? Я терпеть не могу ковыряться в базе данных. Деньги я тебе отдам потом.
– Конечно, – ответил Лоренс и потянулся за одеждой.
Лоренс и Джуна сели в экспресс Амстердам – Эдинбург, маршрут которого пролегал через окрестности Парижа и Лондона, из которого поезд сворачивал на север. Вокзал находился под землей, под зданием старого вокзала, который был сохранен в своем первозданном виде. Они поднялись вместе со своим багажом по эскалатору наверх, на платформы, располагавшиеся под массивной крышей из стекла и стали, и вскоре увидели местный поезд, который отправлялся в Глазго. Старомодные пути по-прежнему шли через центральную часть города, уходя глубоко под землю, под древний замок, возвышавшийся на горной вершине.
Лоренс как зачарованный наблюдал за тем, как поезд скользил мимо громад каменных блоков, удивляясь тому, как строители когда-то, много веков назад, ухитрились проделать эту невообразимо сложную работу без помощи промышленных роботов.
Когда поезд выехал за пределы города, он начал увеличивать скорость и вскоре плавно разогнался до двухсот километров в час. Такой была максимальная скорость, которую он мог развить. Этот путь в данной части Шотландии использовался вот уже много столетий и был проложен еще в эпоху первых паровых машин. Дорога пролегала по неровной гористой местности, делая бесчисленные повороты, не позволявшие достичь обычной для этого экспресса высокой скорости. Несмотря на то, что в этих местах больше не было привычных фермерских хозяйств, местное правительство так и не добилось ассигнований, которые позволили бы проложить прямую как струна магистраль среди узких горных долин и аккуратных лесопосадок. Стоимость проектов, предусматривающих бурение новых тоннелей в толще горных массивов Шотландии и сооружение виадуков над широкими долинами, была огромна и практически недостижима, потому что объемы перевозок были невелики. Любому человеку, путешествующему по Северному нагорью, приходилось следовать по маршруту, впервые проложенному еще в викторианскую эпоху. Кое-где сохранились старые железнодорожные ветки, проходившие параллельно индукционным путям, по которым любители ретро ездили на старых паровых машинах, к которым были прицеплены пассажирские вагоны первого класса, построенные в начале двадцатого столетия. Летом в эти места приезжали многочисленные туристы из самых разных стран.
Лоренс и Джуна прибыли в Эдинбург рано утром, и поэтому Лоренсу представилась прекрасная возможность полюбоваться шотландской природой при свете дня. В Квинсленде и в нескольких местах в Европе ему уже доводилось бывать, однако нигде, кроме Шотландии, он не видел так много зелени. С приходом весны в Северное полушарие деревья оделись свежей ажурной
Этот отрезок пути показался ему особенно интересным. Голландия, с ее многочисленными каналами и участками суши, отвоеванными у моря, безусловно, впечатляла. На берегах прочерченных ровно, как по линейке, каналов вечными стражами стояли ветряные мельницы. Теперь их крылья чаще, чем раньше, пребывали в неподвижности, поскольку местность перестала быть открытой ветрам из-за густых лесов, выросших за последние два столетия на бывших сельскохозяйственных угодьях. Их аккуратно, подобно гигантской решетке, прорезали линии каналов, и поэтому лесные массивы все равно оставались похожими на поля. До известной степени они и являлись таковыми, однако несмотря на то что их больше не обрабатывали, землеустроительные организации содержали их в идеальном порядке. У Лоренса возникло впечатление, что искусственно созданная природа Земли не слишком опередила свой аналог на Амети. Он подумал, что Голландия до некоторой степени может представлять собой первый образец широкомасштабного преобразования природы, меняющего облик всей планеты. Успехи генной инженерии и человеческая изобретательность помогли жизнелюбивому народу вырваться из враждебной ему природной среды.
Вскоре Лоренса утомил вид отвоеванных у моря земель, отчасти также и потому, что скорость экспресса не позволяла хорошенько рассмотреть их.
– А почему мы едем именно в Шотландию? – поинтересовался он.
Джуна сидела, положив ноги на столик, несмотря на укоризненные взгляды остальных пассажиров.
– Моя бабушка – шотландка. Мы немного погостим у нее.
– Где? В каком городе?
– Он называется Форт-Вильям.
Лоренс надел очки с интерфейсом и подключился к базе данных, решив выяснить, где находится это место.
– Ты, наверное, немало времени проводишь в информационной сети? – спросила Джуна.
– В моем образовании очень много изъянов. Ты ведь тоже, по всей видимости, часто ею пользуешься?
– Напротив, стараюсь делать это как можно реже. Предпочитаю книги.
– Книги – это неплохо. Мой отец тоже любил книги. Наверное, именно потому я не люблю их. – Лоренс улыбнулся. – Какая у тебя специализация в колледже?
– Я учусь на факультете экологического менеджмента.
Этого он не ожидал.
– Выходит, тебе придется работать в какой-нибудь корпорации, верно?
– Корпорации бывают разные. В конце концов есть и государственные агентства или по крайней мере организации, считающиеся государственными. Фактически это новая разновидность корпоративных отделов по освоению земель и восстановлению природных ресурсов. Но туда я на работу не пойду. Существуют землевладельцы, которые используют старые системы природопользования. Они занимаются земледелием, лесопереработкой или животноводством. Именно таким людям мне хотелось бы помогать.
– Земледелие? – скептическим тоном произнес Лоренс. – Но разве земледелие не губит естественное состояние почв?
– Массовое, индустриализированное земледелие, конечно же, наносит вред почвам. В свое время для повышения урожайности на поля было выброшено огромное количество пестицидов и нитратов. О последствиях никто не задумывался, преследуя корыстные, сиюминутные цели. Кроме того, сельскохозяйственные машины имели такие огромные размеры, что своим весом разрушали почвенный слой. В конце концов продвинутые и прогрессивно мыслящие народы поняли, что роль почвы могут выполнять растворенные в воде удобрения. Таким образом, многие компании добились значительных успехов в развитии технологии, связанной с выращиванием искусственного белка, и это также нанесло серьезный удар по естественному, традиционному земледелию.