Дракон с копытами дьявола
Шрифт:
Если лозунги французской революции были «Свобода, Равенство, Братство», то для Китая они звучат по-иному, говорит доктор Сун:
— «Свобода» для Китая звучит как «объединяйся в нацию, в государство».
«Равенство» — это значит «все равны, потому и наш народ равен другим народам и он, как они, верховный властитель.
«Братство» по-китайски это значит «тун-бао» — «объединение», «СООТЕЧЕСТВЕННИКИ», которые должны быть полными хозяевами в своей стране в смысле использования для себя всех средств, потребных для жизни.
Да, — говорит доктор Сун, — Европа завоевала демократию, но мы не можем подражать целиком, безоговорочно европейской демократии;
«Китай никак не может копировать иностранцев Запада в построении так называемого демократического государства, — пишет доктор Сун. — Китай, пережив разгром Боксёрского движения, слишком мало верил в свои силы и поэтому он ничего не хотел брать из своей старой культуры. Но теперь (1924) китайцы научились кое-чему. Раньше китайцы гнались за парламентом, за представительными учреждениями, и после плохого подражания вышло, что мы скопировали все плохие качества Запада, скопировали, увеличив при этом в десять, сто раз. Члены нашего созванного «парламента» оказались просто грязными свиньями, развращёнными настолько, что мир ничего подобного до сих пор ещё не видел… Небывалое явление в представительных учреждениях» (стр. 290).
Доктор Сун сравнивает государство с большим предприятием. Совладельцы этого предприятия — весь народ. Президент Республики — управляющий, правительство — специалисты в той или другой отрасли предприятия.
«Китай — старейшая в мире цивилизация, и потому она не нуждается в том, чтобы копировать кого-либо. Только в последнее время культура Запада нас обогнала, и страстное желание новой цивилизации двинуло вперёд нашу революцию. Теперь наша революция совершается, и наше естественное желание видеть Китай превосходящим Европу и строящим у себя своё новейшее, наиболее современное в мире государство…» (стр. 340).
Схема управления страной по идее доктора Суна, которая и была воплощена потом в Национальном правительстве, представляется в следующем виде.
Политическое верховенство народа. Воплощается в четырёх формах:
1. Право выборов.
2. Право отзыва.
3. Право инициативы.
4. Право референдума.
Административная мощь правительства. Воплощается в пяти формах:
1. Законодательство.
2 Суд.
3. Исполнительная власть.
4. Гражданская служба — а) Экзамены.
5. Цензура.
Четыре первых права народа взяты из практики САСШ в Швейцарии, пишет доктор Сун. Из пяти же форм воплощения административной силы государства — три первые взяты их практики Запада, два последних — из практики древнего Китая.
«Экзамены на должность и цензура — то есть независимый контроль над правительственным аппаратом, имеющий право обвинения каждого чиновника — чрезвычайно практичны», — пишет доктор Сун. Он указывает, между прочим, что даже Британия заимствовала в Китае систему периодических экзаменов для своих чиновников.
В кратком очерке «Трёх Народных Принципов» доктор Сун является нам как бы социальным реформатором большого масштаба, неколебимой энергии, проносящий через всю революцию и всё время укрепляющий свою веру в дело народа, начав с чтения библии, начав с работы в монархическом движении тайных обществ и дойдя до постановки проблем, которые служат преддверием, за которым идёт уже область научного социализма.
Некоторые итоги третьей декады XX века
Эти 8–10 лет гражданских войн в Китае сыграли огромную роль в воспитании масс страны; они приучили к войне огромные контингенты населения Китая; худо ли, хорошо ли, но они пропустили массы через военный строй, выучили их не пугаться выстрела, выучили их владеть ружьём. В Китае в этот период времени родился «человек с ружьём», который перестал бояться иностранных канонерок и Евангелия.
В этот период гражданских войн в Китай было ввезено столько оружия, сколько его не было ввезено за все тысячелетия китайской истории. Это оружие впиталось в деревню, в леса, в горы Китая, оно дало известную чёткость его силам. Население Китая привыкло к оружию. Работали по поставке оружия главным образом немцы, потом японцы. Немцы по условным телеграммам в Гамбург сразу же высылали в Китай целые пароходы с оружием, которое оказалось, пожалуй, ещё более ходким грузом, чем опий, но более полезным грузом; эти пароходы имели «рандеву» в открытом море с китайскими правительственными пароходами, и всё шло отлично.
Немало оружия внесли в Китай и разбитые белые русские отряды из Сибири, немало инструкторов дали они и Гоминдану, и «Аньгоцзюну» (название армии Чжан Цзо-лииа — «армия успокоения государства»). Против всякого ожидания китаец оказывался в этом военном процессе отличным бойцом и пытливым учеником европейских учителей, гораздо более активных, нежели миссионеры.
Этот же период оказался весьма решающим по дискредитированию «белого престижа» в Китае. Белый человек перестал быть для китайца «венцом творения», «могучим полубогом», как это из него здесь делали иностранцы. Нищета белой эмиграции в Китае, бегущие с мест миссионеры и дипломаты, успехи китайского оружия, самоотвержение китайской армии, появление талантливых китайских военачальников, — всё это подняло самоуважение к себе китайцев, которое так было, упало после Боксёрского поражения.
Стали китайцы присматриваться и понимать уязвимые места политики белых иностранцев в Китае, их распри между собой и прочее. Появилась колоссальная китайская пресса, которая теперь растаскивает сообщения по самым глухим местам Китая, и которая вытесняет чтение всегда стабильных китайских классиков. Дешёвая печатная плоская машина китайской работы делает возможным издание газет в самых глухих местах. Китай стал интересоваться политикой.
Но самое главное в том, что Китай, его народные массы, одетые в хлопок, не пошли за шёлковыми гиминдановцами, а в лесах, горах, деревнях, на реках продолжали дело подлинного народного ополчения и освобождения, пойдя за теми вождями-учениками доктора Суна, которые поняли, что динамика истории именно в массах, в том пути, которым прошёл тысячелетний сосед и приятель Китая — русский народ.
…Договор о ненападении, имеющийся между Китаем и СССР, затем торговый договор даёт Китаю возможности использовать это культурное наследство в полном размере. К тому же, ведь Китай и Россия на протяжении многих веков были связаны крепкими отношениями, о которых пора вспомнить. Ведь при Юаньской, Монгольской династии (1279–1368) и Москва, и Пекин были охвачены единой империей наследников Чингиса.
7 ноября 1939 года
г. Шанхай
Главы из книги «Воспоминания» т. V. «Китай и его 24 революция» Публикуется впервые.