Дракон в её теле
Шрифт:
— Про душу-то ты как поняла? — усмехнулась Мэделин.
— Я это ощущаю.
Прикрыв глаза, я выставила руки так, будто мы с советником снова танцуем, и принялась кружиться по комнате, мурлыча под нос нужный ритм. Воображение рисовало Андриса Геррарда так ярко, словно он и впрямь был рядом. Его рука нежно касалась моей талии, а вторая сжимала мою ладонь, и по моей спине бежали мурашки удовольствия.
— Марианна! — Сестра преградила путь, заставив остановиться. — Смотри, что там у сьерры?
Я раздраженно повернула голову и сразу отшатнулась, больно
— …разум очистится от магии и засияет чистотой помыслов.
Я хмурилась, продолжая стоять напротив гувернантки и чувствуя, как счастье, от которого только что хотелось парить, ускользает, оставляя после себя только пустоту, беспомощность и смятение.
Мэделин осторожно взяла меня за локоть и увлекла за собой к креслу.
— Присядь, — сказала сестра, — а то кажется, будто вот-вот с ног свалишься.
Мне и самой так казалось.
Слабость, пришедшая в голову после дурмана, кружила комнату и шатала подо мной пол. Кроме того, никак не покидало ощущение, будто я потеряла нечто важное, и теперь сожаление заставляло грустить.
— Что со мной такое? — спросила я, как только язык снова начал слушаться.
— Наконец, она пришла в себя! — разразилась тирадой сестра. — Это все делишки советника. Только дурак не понял, что имело место ментальное воздействие на тебя! И надо же, каков негодяй! Так тебя окрутить на глазах у всех. Ничего не боится!
— Эр Геррард? — Я удивленно смотрела на Мэделин. — Думаешь, он внушил мне… все то, что я… Думаете, это он мне внушил все те чувства?
— Конечно! — сестра возмущенно фыркнула. — Нужно идти к его величеству и жаловаться! Я это так не оставлю! Его накажут!
— Но разве менталисты могут влюблять в себя? — я едва не плакала от обиды. — Они могут читать мысли, заставлять делать что-то, но не заставлять чувствовать, что им нужно. Разве нет? Сьерра, вы ведь знаете?..
— Не могут.
— Тогда он не виноват, — почему-то обрадовалась я.
— Не совсем так. — Сьерра О'нил пододвинула стул к моему креслу и присела на самый краешек. Ее идеально ровная спина и чопорно поджатые губы как нельзя лучше говорили о том, что наша с Мэделин гувернантка злится. Только одно оставалось непонятным: на кого именно?
— Расскажите, — попросила я, хватая Дарлин за руку, — что вы знаете?
— Простите меня, эра Марианна, — сьерра О'нил устало вздохнула и погладила меня по голове, — я виновата. Неоднократно.
— В чем?
— О, во многом. Начиная с той ночи, когда не уследила за вами, а вы отправились на свидание к эру Корсту. Если бы только можно было все предотвратить… А теперь, в волнении, я совершила еще большую глупость и дала вам свою настойку. Понимаете, она имеет несколько иное свойство, нежели простое успокоительное. Она помогает человеку забыть страхи и раскрыться. Эм-м… скорее бодрит, нежели усмиряет. То есть я рассчитывала, что вы прекратите
— Та-ак, — я села удобней, — очень хорошо звучит. Только не помню, чтобы мне было весело после настойки.
— Вот и я гадала: то ли дозировка слишком маленькая, то ли причины радоваться жизни нужно искать где-то в другом месте, а не в замке, — кивнула гувернантка. — А потом пришел эр старший советник, и все встало на свои места: вы расцвели.
— Кхм, — откашлявшись в кулак, я покосилась на улыбающуюся непонятно чему сестру. Пришлось пояснить: — Я не расцвела. Просто подумала, что он сможет прояснить ситуацию. И это меня обнадежило. Вот и все.
— Ага, — Мэделин похлопала меня по плечу, — только обманывать саму себя нехорошо.
Я вскочила с кресла, заставив сьерру О'нил отпрянуть.
— Это неправда! — заявила я, совершив пробежку к графину с водой и наполнив стакан. Выпив его залпом, повернулась к сестре и договорила: — Я клянусь, что не была влюблена в советника до этих танцев! Я даже не разглядела его толком. Не могла настойка что-то там раскрыть до такой степени!
— Конечно, нет, — поддержала меня сьерра Дарлин, — напиток лишь слегка притупляет страхи, заставляя быть откровенной с собой. Но советник, несомненно, тоже приложил руку к вашему состоянию, Мари. Он, скорее всего, хотел вызвать легкое расположение к себе — менталисты могут делать подобное. Чтобы ваш разум затмила не влюбленность, но флер очарования, появилось легчайшее притяжение и желание открыться. Не знаю, зачем это эру Геррарду, но…
— Чтобы я ответила на все его вопросы! — выпалила, зло сверкая глазами. — Еще бы, с очарованной женщиной дело иметь проще. Негодяй! Значит, все-таки он влиял на меня?
— Частично, самую малость, — кивнула гувернантка, — но даже этой толики его силы хватило, чтобы еще больше раскачать лодку.
— Какую лодку? — раздраженно спросила я. — Хватит ваших фигур речи, умоляю! Говорите как есть, у меня и без того голова идет кругом.
— Если говорить совсем прямо, то настойка помогла понять, что советник вам нравится, Мари, — мягко улыбнулась сьерра О'нил, — а его магия подтолкнула вашу внутреннюю женщину покорять того, кто ей интересен. Идти в бой за победой. Как-то так…
В комнате на время стало совсем тихо.
«Мою внутреннюю женщину?? — думала я. — Покорять советника?!».
Я никак не могла принять слова гувернантки и решить, что с этим новым знанием делать. Но еще больше пугало то, что ощущения от прикосновений эра Геррарда по-прежнему будоражили яркие фантазии и вызывали желание видеть его, говорить с ним, слышать тихий уверенный голос. Что это — побочный эффект от настойки? Или от магии Геррарда? Мучимая сомнениями, я хотела не то смеяться, не то рыдать, но больше всего — вытрясти из советника правду. И вдруг… дикий хохот Мэделин взвился к потолку, заставив нас со сьеррой О'нил подпрыгнуть от неожиданности.